– Конечно, – прошептала я одними губами.

Да, теперь я не боялась покидать дом, знала, что тоски в моем сердце не будет – этим двоим, все еще не выпускающим друг друга из объятий, будет чем заняться, будет о чем поговорить.

«Молодец», – сказали его глаза.

– Это документы, – объяснял позже Форс отцу, – все с настоящими печатями и телефонами. Если будут звонить, доктора подтвердят информацию. Ознакомьтесь с ними внимательно, прежде чем убрать.

– Конечно.

– Здесь также новый паспорт для Маргариты.

В руки бате перекочевала папка, перетянутая темной резинкой-шнуром. Внушительная. Когда он успел обо всем позаботиться? Прошло меньше суток, а он все это собрал? Ну, он же Форс…

– Я… взял отпуск. По вашему совету.

– Очень вовремя.

«Он придется кстати».

Отец и сам об этом знал. Впервые он не был с Крейденом ни сухим, ни агрессивным – тоже понимал, какой объем работы вложен не только в папку с документами, но и в освобождение Маргариты.

– Я был… очень враждебно настроен по отношению к вам, – он смущенно прочистил горло, – почему вы помогли мне?

– Потому что вы вырастили прекрасную дочь, – отозвался гость. – А она не желала, чтобы вы грустили.

Короткий взгляд отца на меня – тот, другой, который появился между нами вчера. Честный и благодарный. Я улыбнулась ему в ответ сердцем. И чуть-чуть губами. Марго, чья осанка все еще оставалась чуть сутулой, а вид усталым, осматривала дом – теперь она видела все, что долго представляла «не так». Ничего, пройдет неделя, две, месяц, и ее «сон» забудется. У них с отцом будет много времени вдвоем, им никто не будет мешать, а это то, что нужно, чтобы затянуть любые раны – любовь и объятия. Много-много.

– Спасибо вам, – на этот раз отец поблагодарил Крейдена, не знал, что добавить еще, но мужчина в темной куртке добавил сам: – Я хочу жениться на Вилоре.

И я застыла. Может, не стоило? Вдруг сейчас вернется враждебность, подожмутся губы и опять возьмут верх предрассудки?