Будь я сейчас в Сан-Диего, я бы, наверное, сочла странным, если бы так поступил кто-то из парней, но в Хадсоне есть нечто такое, что делает этот жест таким естественным, таким учтивым, таким сексуальным, что я просто молча продеваю руки в рукава. И довольно вздыхаю, когда меня окутывает его аромат: сочетание запахов имбиря и сандалового дерева. Никто не пахнет так хорошо, как Хадсон.

– Как я смотрюсь? – спрашиваю я, хихикая и вытянув вперед руки, чтобы показать, что рукава куртки закрывают кончики моих пальцев. Это всего лишь тщетная попытка скрыть тот факт, что я все еще наслаждаюсь запахом его куртки, как какая-нибудь извращенка, но тут уж ничего не поделаешь. В бурю любая гавань хороша.

– Очаровательно, – сдержанно отвечает он. Но при этом улыбается, поправляя полы куртки и закатывая рукава, так что мои руки опять становятся видны.

– Так лучше? – осведомляюсь я и делаю небольшой пируэт прежде, чем подобрать рюкзак.

Я жду, что он засмеется, но его глаза серьезны, когда он отвечает:

– Мне нравится видеть тебя в моей одежде.

И у меня сразу же пересыхает во рту. Потому что самой мне, несомненно, нравится носить его одежду. Или, во всяком случае, его куртку.

От нашей непринужденности не остается и следа, и ей на смену приходит напряжение, вызванное отнюдь не нашей прежней враждой, а притяжением, которое с каждым днем все больше и больше влечет нас друг к другу.

Это просто из-за уз сопряжения, говорю я себе, чувствуя, как у меня пресекается дыхание.

Это не по-настоящему, напоминаю я себе, чувствуя, как трепещет мое сердце.

Это может исчезнуть так же легко, как и началось, повторяю я, как мантру, когда он подается ближе и все мое тело тает.

Во всяком случае, до тех пор, пока до меня не доходит, что он подался ко мне затем, чтобы взять мой рюкзак и надеть лямки мне на плечо.

– Ты готова? – спрашивает он и толкает парадную дверь.

– Вполне, – отвечаю я, закатив глаза. – Эта магическая история – такая головная боль.

– Это потому, что прежде ты ничего такого не слышала. Стоит тебе запомнить азы, как все пойдет хорошо.

– Я в этом не уверена. – Я поворачиваюсь, чтобы насладиться теплыми лучами солнца. – Запоминать мне нетрудно, но, по-моему, мои проблемы вызваны тем, что у меня никак не получается уложить в голове все эти альтернативные версии истории.

– Это присуще истории вообще, – отвечает Хадсон, когда мы спускаемся по лестнице и идем по дорожке, идущей вправо. – Большая ее часть имеет альтернативные версии. Все зависит от того, кто ведет рассказ.