Черт бы их всех побрал.

Проходит семь часов – по крайней мере, если судить по этим нелепым светящимся точкам на стене, которые уже начали отсчитывать время до следующего сеанса Каземата, – и через щель в полу нам передают завтрак. Мы с Реми даже не смотрим на еду. Я уверена, что если сейчас попытаюсь что-то съесть, то меня опять вырвет.

Вместо этого я ложусь рядом с Хадсоном, прижавшись к его спине. Он все еще заметно дрожит, когда я обнимаю его рукой за талию, но он хотя бы спит. И больше он не пытается от меня убежать.

Лежа рядом с ним и слушая частое биение его сердца, я не могу не думать о том, что должен быть и другой путь. Как не могу не думать о том, что мы не выдержим еще пять или шесть таких ночей. Потому что тогда речь будет идти уже не о том, как нам выбраться из этой тюрьмы.

А о том, кем мы будем, когда это наконец произойдет.

Глава 119. Энергия большой дубинки

Глава 119. Энергия большой дубинки

Хадсон просыпается примерно час спустя, хотя вид у него такой, будто он вообще не спал. Его волосы взъерошены, но выглядят они отнюдь не сексуально, совсем не так, как обычно. Скорее вид у него такой, словно он побывал в аду. Афро Флинта и прическа Колдер тоже растрепались, и от этого еще хуже.

Он садится, и я пытаюсь дотронуться до него, но он уклоняется от моих рук, и я хватаю воздух. Он идет прямиком в санузел и включает душ. Вода течет, течет и течет, и кажется, это длится целую вечность.

Реми же достает из ящика под своей койкой пару свертков – похоже, у него тут целый супермаркет.

– Приготовься, – говорит он мне через плечо.

– К чему?

Колдер улыбается и встряхивает своими длинными рыжими волосами с таким видом, будто она находится на съемочной площадке фильма из пятидесятых, в котором она играет главную роль. Только чуть заметная дрожь в руках напоминает о том, что Каземат подействовал на нее не меньше, чем на Хадсона, только по-другому.

– К тому, чтобы направить в нужное русло твою крутизну, к чему же еще?

Я понятия не имею, что это значит, и смотрю на Флинта, улыбаясь и надеясь на ответную улыбку. Я также ожидаю, что он захочет задать мне кучу вопросов – ведь такие заявления обычно интригуют его. Но он просто сидит на своей койке, обхватив себя руками и глядя в пространство.

Я подхожу к нему с неясным желанием утешить и шепчу:

– Привет. – Я не спрашиваю его, в порядке ли он. Потому что очевидно – он далеко не в порядке.

Но Флинт отшатывается, обхватывает себя еще крепче и смотрит куда угодно, только не на меня. А когда наши взгляды случайно встречаются, я не могу не заметить мешки у него под глазами. Это ужасно, и я не могу не думать о том, как же действует Каземат, если он сделал такое с двумя самыми волевыми парнями, которых я знаю. Я хочу обнять Флинта, хочу обнять Хадсона, прижать его к себе, пока он не сможет посмотреть на меня опять, но, похоже, ни тот ни другой не хочет, чтобы я к ним прикасалась… или даже чтобы я обращалась к ним.