Хадсон переносится в конец зала, а я испускаю истошный крик.

Мазур издает более низкий крик и взмахивает кулаком, чтобы заткнуть меня. Но я уже двигаюсь, проношусь между ними быстрее ветра, несмотря на боль в сломанных ребрах и во всем остальном, что у меня болит. Эфес нагибается, пытается схватить меня, но я пробегаю между его ногами и изо всех сил бью его кулаком.

Он ревет от ярости, опять пытается схватить меня, но промахивается.

Однако к нам приближается Мазур, а он ловчее Эфеса, поэтому, вместо того чтобы попытаться оббежать его, я падаю на пол и откатываюсь.

Эфес жаждет моей крови. Он топает ногой с такой силой, что половицы приподнимаются и меня подбрасывает вверх, так что я оказываюсь в пределах его досягаемости. Но Мазур тоже хочет добраться до меня и бросается в мою сторону. Великаны налетают друг на друга, а я откатываюсь по узкому коридору между их ступнями.

Мазур вопит, охваченный яростью из-за того, что я от него ускользнула, я тоже воплю и тут замечаю, что люстры вот-вот упадут.

Вот он, наш единственный шанс, зрители кричат, и этот гребаный Мазур поворачивается, чтобы посмотреть, почему они так орут.

– Эй, ты! – кричу я громко, затем падаю на пол у его ног – самая легкая добыча за весь вечер.

И это срабатывает. Он поворачивается, хватает меня, и – бах!

Люстры падают на великанов. Рога нарвалов, торчащие из них, пробивают головы наших врагов.

Один рог входит в левое ухо Мазура и выходит из правого, а рог на второй люстре вонзается в правый глаз Эфеса.

На меня льется кровь и еще что-то – я не хочу знать что, – затем мышцы Эфеса расслабляются, и он роняет меня. Хадсон подхватывает меня, и мы бросаемся прочь, а двое великанов падают на пол, мертвые.

Публика впадает в истерику.

Глава 145. Никогда не играй против казино

Глава 145. Никогда не играй против казино

– Вот это да! – вопит Хадсон, обняв меня так крепко, что я едва могу дышать. – Мы сделали это!

Ура! Я тоже обеими руками за то, чтобы радоваться тому, что мы не погибли от рук великанов. Но сейчас передо мной стоит более важная проблема.

– Убери с меня это, убери, убери! – Я вытираю лицо рукавом черной тюремной робы и начинаю дергать переднюю молнию. Пусть я и крута, но мне совсем не хочется, чтобы меня покрывали великанья кровь и кусочки плоти – а значит, я должна избавиться от этой одежды.

– Ничего страшного, – успокаивает меня Хадсон, пытаясь кое-как вытереть все это рукавами своей робы. По понятным причинам он, в отличие от меня, не имеет ничего против крови – даже когда он не пьет, а вытирает ее.

Вокруг нас продолжается светопреставление – зажигаются огни, с потолка сыплются конфетти, зрители на трибунах пытаются выбежать на арену, чтобы пообщаться с нами. Но я не желаю общаться с этими мерзкими людьми и совершенно точно не желаю праздновать чью-то смерть.