— Если отобрать у Четырех Кланов всю их духовную силу, — со страхом в голосе произнесла Равена, — что их ждет? Гибель?

Марис чуть прикрыл глаза.

— Мы этого не знаем, ведь подобного никогда не происходило. Возможно, лишившись духовной силы, они выживут, но ничем не будут отличаться от людей.

И непреклонно добавил:

— Но даже если их ждет гибель, возрождение Клана Сапфиров и спасение людей от Клана Смерти — неизмеримо важнее их жизней.

В библиотеке повисло тяжелое молчание. Равена слышала, как потрескивают дрова в камине. Здесь было душно, но ее отец, чье тело было ослаблено умиранием, наверное, все время мерз.

— Ты должна принять решение, Равена, — произнес Марис.

— Постой, — раздался тихий голос Гидеона де Авизо. — Не дави на мою дочь, Марис. Ей нужно время, чтобы решиться.

Равена не поднимала глаз, только слышала, как, словно досадуя на заминку, хмыкнул Марис де Фаль.

— Что ж, я оставлю вас, — сказал он. — Думаю, вам есть, о чем поговорить. Я подожду в карете.

Когда он вышел, Гидеон де Авизо произнес:

— Подойди ко мне, Равена. Дай своему отцу рассмотреть тебя.

Равена послушно поднялась и подошла к креслу, где сидел отец, а потом села на пол прямо подле него. Руки отца нашли ее ладонь.

Слабые, подумала Равена. О небеса, до чего же эти руки теперь стали слабыми! Родные глаза Гидеона де Авизо посмотрели в лицо Равены. Он улыбнулся ей, и в его улыбке было столько вины и сожаления, что сердце ее сжалось от нестерпимой боли.

— Дочь, — произнес он мягко, — ты ведь понимаешь, что сейчас ты единственная надежда для людей? Клан Смерти уже начал воплощать свои планы в жизнь. Если все оставить, как есть, это почти не затронет Четыре Клана — дети исхода не смогут противостоять духовной силе детей земли. Но и здесь, и за морем будут гибнуть простые люди. Много людей: стариков, женщин, детей. До тех пор, пока Клан Смерти не вернет себе былое могущество. Но и тогда они не остановятся.

Закрыв на миг глаза, он опустил голову, а когда его взгляд снова вернулся к Равене, лицо Гидеона де Авизо исказила гримаса, как будто его сердце было истерзано долгой пыткой.

— Мне больно оттого, что тебе придется сделать выбор, который в любом случае обернется для тебя нестерпимыми страданиями. Но все же… Я верю в тебя. Помню, как ты любила играть с детьми бедняков, как жалела их. Я знаю, что ты не сможешь оставить людей умирать.

Губы Равены задрожали. Глаза наполнились слезами. Как? Как ей принять такое решение? Как она может сделать выбор между Четырьмя Кланами и простыми людьми?

— Я знаю, — кивнул отец. — Знаю, тебе страшно. Но кроме тебя этого некому сделать. Ты ведь уже поняла, что дочь Мариса не сможет. Даже если он попытается заставить ее…