Хёд умел оставаться полезным, но в то же время невидимым. Это умение помогло ему выжить в мире Гудруна. Храмовая гора не была похожа на Северные земли: жизнь здесь казалась одновременно более цивилизованной и более отстраненной, более открытой и более угнетенной. Ему не приходилось на каждом шагу уклоняться от летевших в него ножей, уворачиваться от ударов, но выносить охватившее гору тихое отчаяние оказалось куда тяжелее. Быть может, все дело было в том, что теперь он жил рядом с Гислой.

Сам храм заполонили встревоженные сердца. Он слышал Тень, Дагмара и мастера Айво. Слышал хранителей и дочерей, слышал Гислу. Даже когда он ложился спать в своей непривычной постели, в непривычной и новой комнате, он все равно ее слышал, и ее близость наполняла его восторгом и грустью.

У нее не было никакой свободы. Он знал, что она не может сама отыскать его. Но она дважды замечала его в коридоре возле спальни Банрууда и дважды сбегала. Его присутствие ее огорчало. Он слышал это в биении ее сердца, в ее учащавшемся дыхании. Но она слишком долго его избегала.

Когда Банрууд вновь вызвал ее к себе, он ждал, пока она не вышла из королевской спальни. В замке все было тихо, часовой спал, и Хёд встал прямо напротив двери, отрезав ей путь к бегству.

– Мне нужно идти, – прошептала она.

Он помотал головой:

– Не теперь.

– Банрууд услышит.

– Не услышит. Пройдемся. – Он протянул ей руку, приглашая идти за ним, и она застонала в ответ, тихо, чуть слышно, словно стояла у края пропасти и отчаянно хотела сорваться вниз.

Она не взяла его за руку, но отвернулась и пошла дальше по коридору, прочь от лестницы и от жара светильников. Она искала тьмы, и он двинулся за ней. Когда она остановилась, он тоже встал – на безопасном расстоянии от нее. Ему не хотелось давить на нее. Хотелось лишь быть с ней рядом.

– Чего ты хочешь, Хёд? – спокойно спросила она. Эти слова его ранили – но он даже не изменился в лице.

– Я тосковал по тебе, – признался он. – Я не хочу больше по тебе тосковать.

Опять тихий стон.

– Но зачем… ты здесь?

– Ты знаешь, зачем я здесь, Гисла.

– Ты не можешь называть меня так при посторонних. Я Лиис из Лиока.

– Мы одни. И для меня ты Гисла.

– Зачем ты здесь? – снова спросила она.

Он знал, что она говорит не о коридоре, не о замке. Она хотела понять, что у него на уме.

– Я не знаю, как иначе мне быть рядом с тобой. Арвин мертв. Сейлок гибнет. Я не могу стать хранителем. У меня нет клана. Нет семьи. Есть только ты. Только ты одна важна для меня. Вот почему я здесь.