Орж не изменился. Зал Совета тоже. Изображения Аргена ещё нет, нанести не успели. О, Лекст на троне? Поторопился! В остальном… за двадцать пять лет у Лейгни с Гэссой морщинки не прибавилось! Принцесса Осха разве что причёску сменила – теперь вместо тяжёлой золотой косы сложное плетение локонов и завитков. Правильно. Косы в Саоре теперь носят мужчины. Мода Артреска. Чтобы волосы драться не мешали!

ОЙ!

Это – он?!

Мой Синеглазый?!!

– Аль, как убрать звук?

Я не хочу слышать. Мне достаточно видеть. Это выражение лица… Всё, что мне рассказывали, даже близко не отражает того, что я буквально пожираю глазами. Вот теперь я понимаю, что сказала мне тогда Илина:

«Было в нём что-то… словами не передать».

Дерзость? Слабо сказано. Вызов всему миру. Такой, что Лекст невольно ёрзает на троне и освобождает его.

Колкость? Глаза режут, словно ножи. Пронизывающе-ледяной взгляд… Я никогда не видел у него таких глаз.

Язвительность? Его насмешка… бесит! Выводит из себя, заставляя их всех вскакивать с мест, спорить, горячиться…

– Папа, это не Джэд!

Нет, доча, это он.

Единственное, что не изменилось – это неповторимая, исключительная, невероятная синева.

Губы Гэссы, сердитой и потрясённой, шевелятся, и я возвращаю громкость.

«…ты волен отказаться от трона и остаться в Саоре. Ты всё равно сын короля и найдёшь себе место».

«Моё место здесь. Лучше быть мёртвым королём, чем живым трусом!»

– Папа, я чего-то не хочу дальше смотреть…

Но я упрямо перескакиваю на день вперёд. Поединок.

«Я, Джэд, сын Аргена, принимаю твой вызов, Лекст, сын Орвэра! Да судит нас Тор!»

– Аль, можно остановить?