Закрыв глаза, я вдыхаю аромат Слейда. На самом деле до этого я не задумывалась, как он пахнет, но в его запахе есть что-то земное и примечательное. Он напоминает мне щепки сырой древесины и вспаханной почвы, но аромат вместе с тем тяжелее и интенсивнее – что-то вроде горечи шоколада.

Что-то во мне успокаивается, заставляет вспомнить ощущение его бедер, когда я зажимала их коленями, сидя на перилах. Снова вдыхаю, и кровь в венах пульсирует сильнее. Меня словно покидают беспокойные метания прошлой ночи.

Ленты как будто отыгрываются на моем расслабленном состоянии. Я чувствую, как они отпускают меня и проскальзывают на кровать. Ленты начинают кружиться, как собаки, учуявшие приятный запах. Но винить их не могу, потому что пахнет Слейд восхитительно.

Потакая своим желаниям, я вдыхаю еще разок, но наклоняюсь слишком низко, и с кончика носа падает капля, отчего я резко открываю глаза.

Проклятие.

Я отшатываюсь назад, с ужасом смотря на золотую каплю, растекающуюся по подушке, которую случайно зацепила. Опускаю руки, покрытые перчатками, неистово стирая пятно, но, разумеется, мне это не по силам.

– Нет, нет, нет…

Поскольку я еще не прикасалась обнаженной рукой подушки, то не могу контролировать силу настолько, чтобы предмет не превратился в чистое золото. Потому вместо того, чтобы превратить нити ткани в золотые, моя магия разливается по подушке, пока та не становится твердой, а в ее металлическом блеске отражается мое испуганное лицо.

Спустя несколько секунд шелк и перья становятся золотыми, а ямка на подушке от головы Слейда – навеки твердой, облаченной в мою глупую беспечность.

Я смотрю на подушку и кривлюсь, заметив, что она так сильно давит на кровать, что матрац под ней сплющивается, а каркас издает сердитый скрип, словно вот-вот треснет.

– Может, он не заметит? – задумчиво произношу я и вытираю нос, а потом кулаком легонько постукиваю по подушке. Кровать снова протестующе скрипит.

Да, уж конечно. Наверняка заметит.

Когда что-то тянет меня за спину, я отвлекаюсь от подушки и вижу, что мои ленты ныряют под одеяла, как шкодливые котята.

– О, великие боги, – бурчу я, пытаясь их вытащить. Они никогда так себя не вели. Ленты будто начали жить собственной жизнью после того, как атаковали Слейда в бойцовском круге.

– Вылезайте из кровати! – злобно шепчу я, но эти штуковины сильные. Я пытаюсь их поднять, но они снова вырываются из моих рук и продолжают ерзать. Раздраженно вздохнув, я наклоняюсь и пропихиваю руки под одеяло, хватаю ленты так, словно это веревка, сплетенная из двадцати четырех нитей.