— У нас шакалы, — ответил Алпамыс. — Но с ними лучше не связываться. Они набрасываются стаей.

А Жасур часто закивал головой, подтверждая его слова. Видя это, закивал и младший, Сегиз, которому надоело не принимать участия в разговоре.

— Волки обычно ходят и охотятся поодиночке, — поделился своими познаниями Сема. — Только когда очень оголодают зимой, сбиваются в стаи, чтобы напасть на крупного зверя. Тогда их воем не отпугнешь. Только ружьем.

Они помолчали, осмысливая полученную информацию, которая для каждого из них была новой. Потом Алпамыс спросил:

— Послушай, а у тебя дома есть что-нибудь покушать?

— Ого сколько! — сказал Сема. — Мама любит стряпать. А папа — есть то, что она готовит.

— Принеси нам, а? — попросил Алпамыс. — А то кушать хочется, даже живот подвело.

— Ага, — подтвердил Жасур, похлопав себя по животу. И младший мальчик повторил его жест, громко сглотнув слюну.

— А у своей мамы почему не попросите? — недоуменно спросил Сема.

— Она сказала, что еды пока нет, и чтобы мы погуляли по поселку, — пояснил Жасур. — А когда появится, она позовет.

Алпамыс закивал, давая понять, что у него такая же ситуация. И младший Сегиз тоже начал качать головой. Видимо, говорить он еще не мог, но кое-что уже понимал. Или просто повторял за компанию жесты старших товарищей.

— Хорошо, — сказал Сема. Он опять вспомнил, как голодным бродил по лесу и был готов съесть даже ежа и кукушку. — Подождите. Я пойду попрошу у мамы.

— А ты не проси, а то она не даст, — сказал Алпамыс. И заученно привел довод, который, вероятно, уже не раз слышал: — Нас слишком много, а еды мало. Возьми потихоньку. И принеси нам.

— Я попробую, — неуверенно произнес Сема. Он еще никогда не уносил еду из дома, да еще без спроса. И не знал, как на это отреагирует мама. — Но не обещаю. Подождите.

— Только ты возвращайся, — потребовал Алпамыс. — Чтобы мы тебя напрасно не ждали и не надеялись.

— Вернусь, — пообещал Сема.

Войдя во двор, он увидел, что мама за домом развешивает белье. Не став отвлекать ее от этого занятия, Сема прошел на кухню и взял каравай свежеиспеченного хлеба, который был еще теплым. Поискал и нашел несколько яиц. Положив яйца за пазуху и держа каравай в руках, он поскорее ушел, пока не вернулась мама и не начала его расспрашивать. Это могло задержать его, а то и вовсе помешать возвращению. Сема знал, что мама не очень хорошо относится к приезжим, которые без спроса поселились на площади и вели себя так, будто они были хозяевами поселка. Об этом они накануне говорили с соседкой Клавой, которая работала в магазине продавцом. Клава рассказывала, что ей даже пришлось провести переучет, потому что приезжие, по ее словам, «имели дурную привычку» незаметно брать товар и не платить за него. Такого раньше в поселке не случалось, и Клава оказалась не готова к жизни в новой реальности. Когда она спохватилась, то было уже поздно. И теперь она должна была возмещать убытки из собственного кармана. Сема помнил, что Клава плакала, говоря об этом, а мама ее утешала. Но знал он и то, что товар в магазине брали взрослые, а о детях Клавой ничего сказано не было. И, кроме того, он обещал вернуться. А данное слово надо держать. Этому учил его папа. И мама никогда не возражала, слыша это.