Все последние дни обычно шумная и суетливая, площадь вдруг обезлюдила и затихла, словно над ней пронесся невиданной силы ураган и своим смертоносным дыханием превратил ее в безжизненную пустыню.
А лес к этому времени снова ожил, будто ничего и не было. Пели на все лады птицы, ветер раскачивал кроны деревьев, шумя листвой, бежали по своим делам ежи и лисицы, изредка спросонок поухивали филины, монотонно гудели шмели в высокой траве. И только брошенные на лесной опушке неживые машины, застывшие в нелепых, вычурных позах, с задранными вверх стальными руками, напоминали о недавнем сражении, которое дала природа человеку, желавшему ее покорить, и выиграла его.
Глава 67. Иннокентий Павлович узнает об измене
Глава 67. Иннокентий Павлович узнает об измене
Наступил вечер. До планерки еще оставалось время, и Иннокентий Павлович, которому никто так и не осмелился рассказать о неудачной попытке прорубить просеку к Зачатьевскому озеру, вышел из своего трейлера и направился к храму. Он все еще чувствовал непривычную слабость во всем теле и хотел узнать у отца Климента, кому из представителей высших сил надо помолиться, чтобы поскорее вернулось здоровье.
Иннокентий Павлович не любил действовать наобум, и «авось» было самым его нелюбимым словом. Он не хотел обращаться с просьбой к святому, который был бы бессилен ему помочь, потому что в божественной канцелярии отвечал совсем за другое. Это было все равно что подкупать чиновника, работающего в департаменте культуры, в надежде, что тот поможет ему выиграть тендер на строительство школы. Только напрасная трата денег и времени. Так обычно рассуждал Иннокентий Павлович, не изменил себе он и на этот раз.
Вечерняя служба уже закончилась, и в храме никого не было, кроме отца Климента и неизвестной Иннокентию Павловичу дородной старухи. Настоятель и бабка тихо разговаривали о чем-то. Причем, вопреки обыкновению, отец Климент в основном слушал, склонив голову, а старуха его чему-то наставляла, что было понятно по ее жестам. Иннокентий Павлович немного подождал, соблюдая приличия, а потом ему надоело ждать, и он окликнул:
— Отец Климент!
Услышав свое имя, настоятель повернулся на звук голоса с видимым облегчением, но лицо его тут же поскучнело. Он явно был не рад видеть Иннокентия Павловича. По некоторым признакам можно было даже понять, что из двух зол, старухи и нового гостя, он охотно выбрал бы первое. Однако чувство долга пересилило. И он все же подошел к Иннокентию Павловичу, предварительно пообещав бабке Матрене, а это была она, вернуться и продолжить прерванную беседу.