И Заринка закрыла глаза. Взмолилась про себя небожительнице. Да стала шептать. Говорить с Негом, успокаивать. Просить того вернуться к батьке с маткой. И не заметила сама, как внутри нее - девки молодой - появилось тепло. Покалывание. А слова, что срывались с уст, другими стали.

Заринка снова позволила сказу святому сойти с губ, опалив русые волосы мальца силой древней. Да повторила все у лавки старосты.

Уже под конец навета, что звучал у самого уха старосты, девка ощутила, как тело ее перестает слышать приказы. И та рука, что только-только повиновалась ей, теперь уж словно бы не ее - чужая. Голова кругом идет от усталости, под ложечкой подсасывает.

Рот слюной горькой наполняется. И уже в следующий миг Зара не справляется с нею.

Мутит.

Девка кидается в сени, хватаясь что за стены стылые, что за деревянные лавки, попадающиеся на пути. Жестом останавливает Свята, чтоб не шел за нею. И уже на морозе, подле избы старосты, позволяет себе выплюнуть на снег что горечь, что слюну вязкую.

Падает.

Снова шепчет.

И уходит в забытье, растеряв остатки силы.

...Зара не помнила, сколько годин провела в беспамятстве. Чувствовала только, что долго. Потому как шея затекла, да рука, на которую упала, начала ныть нещадно. Только она падала в снег - это Заринка помнила точно - а теперь вот почему-то ей тепло. Покойно. И она бы лежала так и дальше, если б не природное любопытство. Да еще боль в руке.

Глаза открывались с неохотой. И свет лучины, пусть тусклый, бил по векам словно бы с утроенной силой. А веки те болели.

И чем больше Заринка приходила в себя, тем больше понимала: болят не только шея и рука. Болит все тело. И слабость такая, что не двинуть пальцем. А тепло вот никуда не уходит, оно нескончаемо. Горячо.

И пахнет от жара этого как-то знакомо. Так, что хочется сильнее зажмурить глаза, и, свернувшись кольцом, заснуть. Да только тепло не позволяет, шепчет тихо в ухо:

- Очнулась? Заринка, ты как?

И голос у жара этого, что у ее Свята. Да только ее ли он?

Заринка отгоняет от себя горькие мысли. Пошли! У нее еще будет время подумать о дурной своей бабьей судьбе, да только теперь вот ей хорошо.

И она улыбается, ощущая улыбку в ответ:

- Напугала, - снова шепот у самой щеки, и Заринка находит в себе силы открыть глаза. Удивляется, потому как тепло все больше походит на Свята - не только голосом, но и лицом. И Зара, вывернувшись в уютных ладонях, привстает. Вспоминает все, пугливо озираясь по сторонам, словно бы ища кого-то. Но Святослав останавливает ее:

- Не бойся, матки нет. На службу ушла. Нынче Богослав вечернюю читает.