Лето, вечер, дождь, вино, друзья — пять причин для того, чтобы забыть обо всем и почувствовать себя счастливым. Поразительно, как мало иногда бывает нужно, чтобы насладиться вкусом жизни. Да. Решено. Сегодня не будет никаких гетто, политики, элдийского вопроса, воспоминаний о прошлом и разговоров о будущем. Сегодня, когда стемнеет, они просто соберутся вместе, распахнут настежь окно и заглушат все тревоги шумом дождя. Потом желающие выпьют отличного марлийского вина и ощутят на корне языка терпкий вкус этого вечера, который чуть погодя осядет в желудке теплом, а затем и вовсе разнесется по всему телу. И ни слова о гигантах…

Жан даже улыбнулся в предвкушении и тут же смутился, потому что встречная марлийка вдруг улыбнулась ему в ответ, приняв сияющее лицо молодого человека за внимание в свой адрес. Впрочем, почему бы и нет. Ведь девушка в этот миг выглядела такой же замечательной, как и всё вокруг. А уж небольшой отель на окраине города, в котором члены Разведотряда снимали четыре комнаты, и вовсе грел сердце, будто отчий дом.

Жан взлетел по широкой лестнице, подгоняемый вперед звуками пианино — приглушенная мелодия лилась из какого-то номера с первого этажа. Торжественная и печальная, она пронизывала стены, кружилась вместе с мошкарой вокруг керосиновых ламп в коридоре и наполняла сердце тягучим нектаром тоски: сладким и в то же время обреченно-щемящим. На Парадизе не было таких мелодий…

На Парадизе не было такого вина…

На Парадизе не было таких летних вечеров после ливней…

И такой спокойной жизни на Парадизе у Жана тоже никогда не было.

Он распахнул дверь номера, который делил с Армином и Конни, и, воодушевленный, выпалил:

— Смотрите-ка, что я… — фраза оборвалась, рука с бутылкой так и застыла в воздухе, а Жан в недоумении замер в проеме двери. — Что случилось?

Мелодия внезапно стихла — неведомый музыкант сбился. В наступившей хрустальной тишине Жан метался взглядом между всеми присутствующими и всякий раз разбивался о ледяную непроницаемость их глаз, неподвижность тел и осунувшиеся лица. Вся делегация элдийцев с острова собралась вокруг стола, который вытащили в центр комнаты. И даже Елена сегодня оказалась здесь. Пожалуй, она единственная еще дышала, а не сидела заколдованным в камень истуканом.

— Эрен, — произнесла она имя, которое ударило набатом — предвестником беды.

Все планы на вечер рассыпались в труху, а рука с бутылкой упала вниз так, будто в вино добавили свинец: ядовитый и неподъемно тяжелый.

— Пришло письмо от Эрена, — пояснил Армин, метнув на Жана подавленный взгляд и тут же снова опустив его на лист бумаги, который сжимал в пальцах.