Начинается мамин сериал, она внимательно смотрит на большой экран, занимающий в гостиной всю стену. Тихонько охает, ахает, оборачиваясь на меня и призывая в свидетели происходящего молча, округлившимися от удивления глазами.

До того, как раздается телефонный звонок, подлый дядя Мартины с красивым именем Федерико успевает украсть собственную племянницу, обмануть всех трех женихов Мартины и снять деньги со счетов всех главных действующих лиц сериала. Извиняюще улыбаюсь маме и ухожу на второй этаж в свою комнату. Эту огромную трехкомнатную двухуровневую квартиру в центре города папа купил нам, когда уходил из семьи. Внизу гостиная и кухня, вверху наши с мамой комнаты.

— Лера! — в трубке бодрый голос отца — очередной дежурный звонок. — Всё в порядке, дорогая?

— Да, — честно отвечаю я и чувствую, что всё-таки вру.

— Планируешь вернуться ко мне или остаешься с матерью и выходишь на работу? — осторожно спрашивает он в который раз.

— Возвращаюсь и в детскую поликлинику, и в частную, — рассказываю я. — Как ты?

— Оптимистично! — сухо смеется он. — Пытаюсь помочь Николаю. Получается плохо. Не могу простить ему выходку с твоим похищением.

— Лукавишь, — грустно смеюсь я. — Ты не можешь простить себе, что проворонил это мероприятие.

— Разве? — в голосе отца настоящее лукавство и удовлетворение.

— Ты знал? — пораженно спрашиваю я и догадываюсь, обвиняя. — Ты всё знал!

— Не всё. И не я, — со вздохом сознается отец. — Аркадий — мой глаза, уши, руки.

— Но мозг ты? — улыбаюсь я, наконец, простроив в своей голове весь сюжет последней серии собственного триллера.

— Я не мозг, — ругает себя отец. — Я безмозглый, самодовольный, самоуверенный человек, который не учел в своей партии не только чувства главных фигур, но и их волю.

— Самокритично, — вяло хвалю его я. — Хорошо всё, что хорошо кончается. Кончилось…

— Ничего не кончилось! — вдруг резко отвечает отец. — Твой твердолобый Верещагин…

— Не мой, — по-прежнему вяло сопротивляюсь я и напоминаю. — Ты сам нас развел…

— По твоей настоятельной просьбе, — осторожно напоминает отец и тут же меняет тему. — Жду тебя в любое время.

— Вряд ли… — отвечаю я и прощаюсь.

— Постой! — отец не дает мне положить трубку. — Я хочу предупредить тебя… Никита… Он… Я знаю его с рождения. Его отец был моим лучшим другом. Эта старая трагедия ломает его по-настоящему. Я не буду больше с ним бороться. Обещаю.

— Сильно, — киваю я отцу, хотя он меня не видит. — Только вряд ли его это остановит.