— Я видела твою мать, — неожиданно заявляет мне Таисия Петровна. — Эта женщина не может быть твоей матерью!

— И тем не менее, она моя мать, — вежливо отвечаю я, не зная, какой тон подобрать для общения с разволновавшейся женщиной.

— Илья очень меня любил! — Таисия Петровна вдруг повышает голос, и он становится тонким, почти жалким. — Смею вас обоих уверить, именно любил! Это я должна была стать его женой.

— Насколько мне известно, — я аккуратно отвечаю на выпад, — это вы вышли замуж за друга моего отца, несмотря на силу вашей любви к Илье Вяземскому.

— Алексею всегда надо было то, что есть у Ильи! — снижая голос до шепота, говорит мать Никиты. — Такую же фирму, такую же машину, такую же женщину…

Поскольку мы с Никитой не отвечаем, Таисия Петровна продолжает, будто оправдывается:

— Меня сразил его напор, образ успешного, молодого, перспективного бизнесмена. Я заколебалась, засомневалась, а он этим воспользовался.

— Но ты сама ушла от Вяземского к Верещагину? — спрашивает Верещагин-младший.

— Сама! — жалко-гордо вскидывает голову Таисия Петровна. — Мне тогда казалось, что я выбираю самого сильного.

— А оказалось? — в вопросе Никиты ожидание разочарования.

— А оказалось, что он действительно сильный. И умный. И расчетливый. Всегда добивающийся того, что задумал. И всегда с выгодой. Никогда без… — мать смотрит на сына открыто, не пряча взгляда. — А потом он струсил. Просто струсил, как котенок, который долгое время изображал льва.

— Что было в письме, мама? — Никита упорно возвращает мать к теме и цели нашего разговора. — Ты достаточно много сказала, чтобы молчать дальше.

— Я сразу поняла, что у него есть женщина, — Таисия Петровна смотрит на нас лихорадочно блестящими глазами. — Я только не знала, кто… Думала, какая-нибудь молодая вертихвостка с модельной внешностью. И то, что это моя подруга, Ирина Ковалевская, я узнала в тот самый день, когда Алексей вернулся от Вяземского. С дурацким письмом и трусливым желанием как-нибудь свалить всё на Илью.

В гостиной светло и тихо. Слышны только наше дыхание и скрип, извлекаемый нервно сжатыми пальцами Таисии Петровны из кожаных подлокотников кресла.

— Я хотела вернуть Илью, — шепчет женщина. — Если не в свою жизнь, то хотя бы в свою постель.

Таисия Петровна снова вздергивает подбородок в жалкой попытке проявить стыдливую гордость, но получается только неловкая и неуместная заносчивость.

— Илья уже давно не жил со своей семьей. И семью свою ни в Москву, ни в Питер не перевозил. Встречался со случайными женщинами. Десятки проходных, ни к чему не обязывающих романов. А меня как будто нет… Вот же я… Совсем рядом. Одинокая и обманутая. Только руку протяни…