— Я вернусь к тебе, мама. Скоро вернусь. Один. Без Леры. И мы поговорим еще раз, — дрогнувшим голосом обращается к матери сын.

— Бережешь ее? — прижимая к себе колоду карт, устало спрашивает Таисия Петровна.

— Берегу, — просто отвечает Никита. — И тебя берегу. Просто раньше я не знал, что беречь надо от этого. Теперь знаю.

— Меня накажут? — сжимается в комочек Таисия Петровна.

— Ты достаточно себя наказала, — Никита отпускает меня, подходит к матери и целует ее в гордый лоб, на котором нет ни одной морщинки. — Я могу простить тебя, как сын. Прости себя сама, как мать.

В маленькой уютной квартирке Женьки и Евгения тепло и весело. Нарядный Тимофей в атласной голубой жилетке и памперсах хватает с огромного торта разноцветные безешки и торопливо, пока не отобрали, отправляет их в жадный рот.

— Обезьянам нельзя безе! — строго упрекает питомца Женька, в очередной раз не успев отобрать яркую хрупкую розочку.

Удивление в круглых наглых глазах Тимофея читается легко: «Это кто здесь обезьяна?»

Мы празднуем день рождения Тимофея. Приехали сюда сразу из дома Таисии Петровны, которую оставили в гостиной эмоционально выпотрошенной, но с высохшими слезами.

— Надо прийти в себя, — объясняет Никита, долго целуя меня в машине. — Или я сойду с ума. Тебе ведь не нужен сумасшедший муж?

Киваю с согласием. Мне вполне хватит сумасшедшей свекрови.

Ветеринар Федор купил любимцу, точнее, конечно, нам торт. Кулинарный шедевр поражает и своими размерами, и ядовито-ярким цветом крема, и количеством безе в виде мелких розочек, которыми украшен.

— Скоро Тимошка и слово «обезьяна» будет считать ругательным! — шепотом возмущается Евгений. — Не удивлюсь, если попросит паспорт и долю в нашей двушке.

— Тогда надо было назвать его Полиграфом Полиграфовичем Шариковым! — хохочет Федор. — А не Тимофеем.

— Имя было на ошейнике, когда его нашли, — смеется Женька, тряся рыжими кудрями, и угрожает Тимофею, примерившемуся к единственной желтой розочке. — Но можно и переназвать. Например, в Разбойника.

И тут же получает по плечу черным кулачком с зажатой в нем розочкой. Красную футболку Женьки с принтом Ленина теперь украшают желтые колючие крошки.

— Никита! Как лимузин? Восстановили его? — вдруг спрашивает Федор. — К свадьбе успеете?

— К свадьбе? — искренне удивляюсь я, видя, как Никита показывает другу внушительный кулак.

— Ой! Вы решились всё-таки! — почти визжит Женька, пугая Тимофея, он даже от испуга роняет третью украденную розочку, теперь голубую. — А то конечно! И любовь есть, и деньги есть! А свадьбы нет! Даже у нас с Женей была! У бедных студентов!