Любовные романыДети грядущей ночистр 229
Светлый фон
Почуял вдруг каждым волоском, как выстуженное небо, бесстрастное, вечное, подмигивающее желтыми крошками звезд, щедро рассыпанных божьей дланью, всматривается в самую его душу, или в то, что от нее осталось; изучает бесстрастно, без интереса, точно какой-нибудь трудяга-слесарь глядит на очередной винтик из коробки, зная, что тому пришла пора занять свое извечное, выбранное им место. И в этой холодной отрешенности была своя горькая правда, смысл которой в том, что настала пора возвращаться домой в небытие, что каникулы сумасбродной жизни были такими длинными для человека и такими ничтожными для предстоящей вечности и пустоты.

Робкое ли мерцание звезд, предстоящая ли казнь или просто желание отрешиться от навалившегося морозного одиночества, убаюкали, выровняли дыхание, вводя в спасительную полудрему.

Робкое ли мерцание звезд, предстоящая ли казнь или просто желание отрешиться от навалившегося морозного одиночества, убаюкали, выровняли дыхание, вводя в спасительную полудрему.

И… потекли, побежали воспоминания, заструились ручейками, продалбливающими напластования более поздних впечатлений.

И… потекли, побежали воспоминания, заструились ручейками, продалбливающими напластования более поздних впечатлений.

Настало время последних раздумий, время, когда каждое маленькое событие высвечивается ярким лучом прожитых лет и ложится в четко отведенное ему место, вставая в ряд звеньев тяжелой жизненной цепи, тянущейся куда-то вниз, в бездну.

Настало время последних раздумий, время, когда каждое маленькое событие высвечивается ярким лучом прожитых лет и ложится в четко отведенное ему место, вставая в ряд звеньев тяжелой жизненной цепи, тянущейся куда-то вниз, в бездну.

* * *

Холод, еще мгновение назад жестокий, поселившийся в самой глубине костей, выморозивший душу, постепенно улетучился, и вслед за ним пришла обжигающая волна жара.

Холод, еще мгновение назад жестокий, поселившийся в самой глубине костей, выморозивший душу, постепенно улетучился, и вслед за ним пришла обжигающая волна жара.

Чувствуя, что вот-вот расплавится в этом накатившем удушливом зное, Сергей судорожно начал сдирать с себя кожух непослушными заиндевевшими пальцами.

Чувствуя, что вот-вот расплавится в этом накатившем удушливом зное, Сергей судорожно начал сдирать с себя кожух непослушными заиндевевшими пальцами.

Но этого показалось мало. Ничего уже не соображая, обожженный мнимой жарой, рвал на мелкие клочки свитер из верблюжьей шерсти и исподнюю рубаху, которые жгли нестерпимой, нечеловеческой болью, прорастая в больное тело, травмируя и прижигая кожу каждым швом, каждой ворсинкой.