— Но мне обязательно нужно вернуться в Рио-де-Жанейро. Именно там зародилась эта гнусная ложь, — сбивчиво объясняла Вероника. — Там ее придумали, и мне нужно всё разузнать, чтобы потом все остальные узнали об этой подлости!

— Мадам Сан Тельмо, клянусь, что я не понял ни единого слова!

— Больше не называйте меня так, — резко ответила девушка. — Вероника де Кастело Бранко — вот мое имя.

— Разумеется, я Вас понимаю, мадам… то есть, мадемуазель… — торопливо забормотал вконец сбитый с толку месье Бело. — Я имею в виду, то есть… я ничего не понимаю… но, честное слово, хотел бы понять.

— Простите меня, месье Бело!.. Судьбе было угодно привести Вас сюда, но если бы Вы только знали, в какое время… Если бы я могла рассказать Вам, если бы… но я не могу… Простите меня, я сошла с ума… простите и оставьте меня…

— А вот это никогда, мадам… Я никогда не брошу Вас, Вероника. Вы позволите мне называть Вас по имени?

— Думаю, что мое имя — единственное, что осталось у меня на земле! — с горечью ответила Вероника.

— Простите меня, но кроме имени, у Вас еще остался верный друг, который может увезти Вас на край света, если Вы попросите, и не станет расспрашивать Вас ни о чем, если Вы не захотите отвечать.

— Вы уверены?..

— Вам достаточно моего честного слова? Положение довольно щекотливое, но мой катер к вашим услугам, и залог соблюдения приличий на борту — честь французского флага. Я буду для вас лишь тем, кем вы сами пожелаете.

— О, месье Бело, я так Вам благодарна!

— Довольно благодарностей, Вероника: приказывайте, я — подчиняюсь. Что я должен делать?

— Вы можете отвезти меня в Рио?

— Прямо сейчас?..

— Сию минуту, без промедления!..

— Ни слова больше. Где Ваш багаж? Я велю своим парням забрать его.

— У меня нет ни багажа, ни денег… Ничего, кроме этой вещицы, — Вероника протянула французу платок.

— Платок? — изумился тот.

— Да, это платок женщины, которая меня оклеветала. Она замарала мое имя, разрушила всю мою жизнь! — Вероника впервые присмотрелась к платку, и выражение ее лица изменилось: до этого бледные щеки раскраснелись, губы задрожали, а в черных глазах забушевал огонь извергающегося вулкана.

— О ком это Вы? — месье Бело непонимающе глядел то на платок, то на Веронику.