— Молчи, Сара, Джонни сам должен справиться с этим.

* * *

Молодые остались в комнате одни, и Джонни медленно повернулся к жене.

По дорожкам парка катились экипажи и машины, гости разъезжались по домам, судача между собой о странной свадьбе.

Джонни только сейчас начинал представлять глубину пропасти, разделяющей их с Вирхинией. Постепенно он начинал понимать, в какую беспросветно-черную бездну, в какое грязное, затянутое тиной, болото скатилась его жизнь.

— Вирхиния… — начал он, и на миг запнулся.

— Джонни, любимый мой, — Вирхиния шагнула к мужу.

— Я убью тебя, — глухо закончил Джонни.

— Что? — Вирхиния опешила.

— Впрочем, ты даже смертью не искупишь вину! — постепенно голос Джонни обретал силу.

— Но, Джонни, Джонни! — воскликнула Вирхиния, заламывая руки.

— Ненавижу! — выкрикнул он ей в лицо. — Я всей душой ненавижу тебя! Сам того не понимая, я ненавидел тебя с тех самых пор, как ты рассказала мне о Веронике, хотя и принял твою ложь за правду.

— Ох, нет, Джонни, нет!

— Своей ложью ты запятнала, опорочила самую чистую, возвышенную, верную и преданную женщину, которую я всегда боготворил. Вероника была для меня зеркалом благородства, порядочности и достоинства!

— Но в чем было мое преступление, кроме любви к тебе? — спросила Вирхиния, стараясь разжалобить мужа.

— Любви ко мне? — негодовал Джонни. — Какой любви, если ты причинила мне столько зла?

— Я сделала это, потому что всей душой любила тебя. Мне нужно было во что бы то ни стало разлучить вас. Мне было больно видеть, что ты ползал у ее ног, как собака за куском черствого хлеба, который тебе не давали.

— Замолчи!..

— Но это — правда! Я любила тебя, любила. Я знала, что ты робкий и безвольный, и Вероника никогда не смогла бы полюбить тебя… А я тебя любила…

— Довольно!..