— Хлоя, не говори так. Никогда так не говори.

Я перестаю плакать. Но он по-прежнему просто стоит там. И не открывает дверь.

— Почему ты не выйдешь ко мне, Джон?

— Я не могу.

Меня пробирает дрожь. Так бывает, когда просыпаешься ночью от холода, если оставить окно открытым.

— Джон, что значит, не можешь? С тобой все в порядке?

Он тяжело вздыхает, и я вижу, что он спешит справиться с наплывом чувств. Глаза блестят от слез, кулаки сжимаются. И все это он держит по ту сторону стекла, будто боится навредить мне. И по его взгляду я понимаю, что не ошибаюсь. Это не страх. Это что-то реальное. Опасность. Закрытая дверь.

Я касаюсь его единственно доступным мне способом, через стекло. Его ладонь встречается с моей с той стороны стекла. Он тихо плачет.

— Джон, что не так?

— Я думал, ты будешь злиться.

— Джон, я никогда не злилась на тебя. Единственное, из-за чего я разозлилась бы, это если бы ты ждал слишком долго. Но мы здесь. А жизнь длинна.

Он не отвечает, и его молчание звучит как приговор. Нет, Хлоя, жизнь коротка.

— Что не так? — снова спрашиваю я.

— Я был на твоей выставке, — говорит он.

У меня кружится голова, и я прижимаюсь ладонями к стеклу.

— Это был ты.

— Ты упала в обморок.

— Как и в первый раз, когда увидела тебя после возвращения.