— Нет. Дай мне досказать, ты должен услышать каждое слово и все хорошенько запомнить. Понял? — Я киваю. Я все равно ничего не запомню. — Мы сказали властям, что вас ограбили в том казино.

Меня не грабили. В меня стреляла Лав. А потом застрелилась сама.

— Хорошо.

— Там неспокойный квартал, и наркоман… то есть грабитель… он знал, где установлены камеры, поэтому записей нет. — Я опускаю взгляд на телефон, а Рей старомоден. — Ты слушаешь?

— Да, — говорю я, заканчивая писать тебе сообщение: «Прости. Можно позвонить?» — В общем, если что… Лав умерла от рака.

— Точно, от рака.

— Какого?

— Ну, женского. — Он действительно старомоден, и он трет глаза. — Шейки матки.

— А я получил пулю в коридоре казино.

Он таращится на меня.

— Да, Джо. Именно так.

Мой телефон молчит, как могила, Лав мертва, и смерть окружает меня, она в пустых глазах Рея. А я хочу тебя. Нуждаюсь в тебе. Ты не отвечаешь на мои сообщения, я понимаю, но в меня стреляли. Мой сын теперь сирота. Слишком много для одного раза.

Рей вздыхает.

— Прошу меня извинить.

Как только дверь в туалет закрывается, я звоню тебе — голосовая почта.

— Мэри Кей, это я. Мне жаль. В меня… — Не хочу тебя волновать. — Я скоро буду дома. Со мной все хорошо, и прости меня.

Захожу в «Твиттер» — конечно же, Тресса уже опубликовала песню «Битлз», слов которой не знает.

Это для тебя, Лав Квинн. Все еще не верится. Вечные поцелуи и обнимашки. #ПокойсяСМиромЛав #ГребаныйРак

Я открываю некролог Лав. Сплошное вранье. Никаких упоминаний о том, что она лгала о работе присяжной. Ни слова о том, что она купила пистолет в Клермонте и что пыталась убить меня, а в итоге покончила с собой. Лос-Анджелес может катиться ко всем чертям, это самое одинокое место в мире, и я читаю последнюю строчку фальшивых новостей.

Вместо покупки цветов мы просим вас сделать пожертвование в пользу Американского онкологического общества.