– Всем, в чьих сердцах есть хоть что-нибудь доброе.

– Послушайте, у вас же есть Каролина Хелстоун.

– У вас – мистер Холл.

– Согласен. А еще есть миссис Прайер, женщина умная и добрая, вы можете с ней посоветоваться, если вдруг возникнет необходимость.

– А вы – обратиться к своему брату Роберту.

– Если вас подведет ваша правая рука, всегда можно рассчитывать на преподобного Мэтьюсона Хелстоуна, он вас поддержит; а откажет левая – на помощь придет Хайрам Йорк, эсквайр. Оба души в вас не чают.

– Я никогда не видела, чтобы миссис Йорк окружала кого-нибудь из молодых людей такой материнской заботой, как вас. Уж не знаю, чем вы покорили ее сердце, но она с вами ласковее, чем со своими сыновьями. Кроме того, у вас есть Гортензия, ваша сестра.

– Похоже, нам с вами не на что жаловаться.

– Да.

– Мы должны быть благодарны судьбе.

– Разумеется.

– И довольны тем, что имеем.

– Конечно.

– Я почти удовлетворен и благодарю судьбу. Благодарность – чудесное чувство. Оно переполняет сердце, однако не разрывает его, согревает, но не обжигает. Мне нравится неторопливо смаковать свое счастье. Когда наслаждаешься им второпях, не ощущаешь вкуса.

Луи Мур по-прежнему стоял, опершись на спинку кресла мисс Килдар, и наблюдал как под быстрыми пальцами на шелке распускаются лилово-зеленые букетики. После долгого молчания он спросил:

– Итак, тучи рассеялись?

– Полностью. Та я, что была два часа назад, и я теперешняя – совершенно разные люди. Мне кажется, мистер Мур, будто горе и тревоги, лелеемые в молчании, растут на глазах, словно дети титанов.

– Вы больше не станете взращивать подобные чувства втайне?

– Нет, если мне будет дозволено высказать их.

– Кем?