В расположенной неподалеку церкви Святой Анны они венчались, а двое их старших сыновей приняли первое причастие. С этим местом были связаны счастливые и важные воспоминания, сейчас же оно вызывало у него стойкую неприязнь. В тюрьме пытки заключенных происходили с молчаливого согласия священника, что делало его соучастником злодейств, творимых стражниками. Злорадное, циничное предложение этого человека соборовать приговоренных к смертной казни сделало его самым презираемым существом во всей тюрьме. Теперь Пабло ненавидел все, что имело отношение к католической церкви.
В последней своей тюрьме, где он провел целый год, его камера находилась в тени колокольни. Ночь за ночью в начале каждого часа раздавался колокольный звон, лишая его драгоценных минут и так короткого сна, чтобы напомнить о неумолимом течении времени.
Каждое утро, просыпаясь и видя рядом Пабло, Конча ощущала радость. Его присутствие служило для нее постоянным источником изумления и восторга. За последующие несколько месяцев он на ее глазах набрался сил и приободрился.
Где-то через месяц после возвращения Пабло пришло письмо. Оно было кратким и очень сдержанным.
– Ну и что это значит? – спросила Конча. – Что это на самом деле значит?
Немногословность и формальность изложения явно указывали на то, что Антонио что-то скрывает. Он не мог всерьез назвать Франко каудильо или «великим лидером». Антонио никогда бы по доброй воле не выказал столь одобрительного отношения к диктатору, только по принуждению. По всему было видно: автор знал, что его письмо подвергнут цензуре.
Пабло теперь и сам его прочитал. Странно, но сын ни единым словом о нем не упомянул. Как будто его и не было больше на свете.
– Он не спрашивает о тебе, поскольку думает, что ты все еще сидишь, – объяснила Конча. – Так безопаснее. Лучше не привлекать внимания к тому, что у тебя родственники в тюрьме…
– Знаю. Ты права. Они бы ухватились за это, чтобы вволю над ним поиздеваться.