Понимая, что умелые руки всегда рядом, Скарлетт вздохнула легче. Зато теперь ее стала снедать жажда, чтобы это испытание поскорей наступило и благополучно завершилось. Безумно желая оказаться вдали от рвущихся снарядов, в родной своей, надежной «Таре», она каждую ночь молилась, чтобы ребенок появился на следующий же день, и она бы тогда освободилась от своего обещания и могла бы уехать из Атланты. «Тара» представлялась таким спокойным местом, таким далеким от всех этих бед и напастей.

Скарлетт томилась по дому и материнскому крылу, как не бывало с ней еще никогда в жизни. Рядом с Эллен она бы перестала бояться, что бы ни происходило вокруг. Каждый вечер после целого дня пронзительного, раскалывающего голову завывания снарядов она отправлялась спать с твердой решимостью завтра же сказать Мелани, что не может больше ни дня оставаться в Атланте, что ей нужно домой, а Мелани пусть перебирается к миссис Мид. Но как только она укладывалась на подушку, в памяти всплывало лицо Эшли, такое, каким она его видела в последний раз: осунувшееся от затаенной боли, но с легкой улыбкой на губах, и его голос: «Ты позаботишься о Мелани, правда? Ты такая сильная… Обещай мне». И она обещала. Эшли, наверное, лежит где-то мертвый. Но где бы он ни был, он смотрит на нее, держит ее этим обещанием. Живого или мертвого, она не может подвести его, и не важно, чего это ей будет стоить. И она оставалась – день за днем.

Отвечая на письма Эллен, в которых мать умоляла ее вернуться домой, Скарлетт почти не касалась опасностей осады, объясняла свою задержку исключительно состоянием Мелани и обещала приехать, как только ребенок появится на свет. Эллен, очень отзывчивая во всем, что касалось родственных связей – кровных или по браку, признавала против воли, что дочь должна остаться, но просила настоятельно, чтобы Уэйд был прислан с Присси домой незамедлительно. Это предложение встретило полное одобрение со стороны Присси, у которой появилась идиотская привычка клацать зубами при каждом неожиданном звуке. Она так много времени проводила скорчившись в подвале, что барышни были бы совсем заброшены, если б не поддержка в лице флегматичной старой Бетси, присланной миссис Мид.

Скарлетт не меньше своей матери пеклась о том, чтобы вывезти Уэйда из Атланты, но не только ради безопасности ребенка, а из-за того, что его постоянный страх раздражал ее. Уэйд был запуган обстрелами до немоты, и во время затишья он все равно цеплялся за материнскую юбку, боясь даже заплакать. Он боялся идти спать, боялся темноты, боялся заснуть – а вдруг янки придут и заберут его, и звук его тихих прерывистых всхлипываний среди ночи стал невыносим для ее нервов. На самом деле она была напугана точно так же, как и он, но ее злило, что его напряженная, осунувшаяся мордашка каждую минуту напоминает ей об этом. Да, Уэйду самое место в «Таре». А Присси пусть отвезет его туда и возвращается немедленно, чтобы быть под рукой, когда начнутся роды.