– А я думала, Атланта сгорела в ту ночь, когда мы уезжали, – воскликнула Скарлетт, совсем запутавшись. – Я считала, это наши сожгли ее!

– Нет, ну что вы, мисс Скарлетт! – Фрэнк был шокирован подобным предположением. – Мы никогда не жгли своих городов, там ведь люди были! А то, что горело у вас на глазах, – так это склады боеприпасов, военного снаряжения, амуниции. Мы же не хотели, чтобы все это досталось янки. И конечно, военные заводы. Но это и все. Когда Шерман брал город, все дома стояли целехоньки. Он там расквартировал своих солдат.

– А что случилось с жителями? Он их… Он убивал их?

– Можно и так сказать. Но не пулями, – мрачно произнес одноглазый боец. – Не успел он и в город войти, как уже заявил мэру, что все жители подлежат выселению, все до единого. А там же были сплошь старики, они бы не выдержали переезда. И тяжелобольные, которых нельзя было трогать с места. И дамы, которые… гм… ну, в общем, которых тоже не следовало тревожить. Многие сотни людей! Дождь лил как из ведра, вы такого потопа и не видывали. А он всех вывез и сгрузил в лесу, а генералу Худу велел передать, чтобы пришел и забрал их. Там многие умерли – кто от воспаления легких, а кто просто от слабости, нельзя было так с ними обращаться, не выдержали.

– О, но почему, зачем он так поступил? – крикнула Мелани. – Они ведь не могли сделать ему ничего плохого!

– Он сказал, что хочет разместить в городе своих людей на отдых. И лошадей тоже, – пояснил Фрэнк. – Шерман дал им отдохнуть до середины ноября, потом приказал двигаться дальше. А уходя, устроил пожар и спалил весь город дотла.

– Ой, не может быть! Как это дотла? Что-то осталось, конечно! – Девушки кричали все разом, страшно расстроенные.

Такое не укладывалось в голове – чтобы этот большой, процветающий город, который они знали и помнили, город, в котором жили тысячи людей и где на каждом углу толпились солдаты, – вдруг исчез бы с лица земли. Хорошенькие домики под тенистыми деревьями, лавки, магазины, прекрасные отели – и ничего этого нет? Мелани уже готова была разразиться слезами: она родилась в Атланте и другого дома не знала. У Скарлетт упало сердце: она полюбила этот город, он стал ей вторым домом, после «Тары».

Фрэнку пришлось спешно поправлять дело.

– Я не так выразился. Конечно, не все сгорело. Почти, но не все.

Его очень обеспокоило выражение лиц у девушек. Он всегда старался выглядеть жизнерадостным, потому что был убежден, что огорчать дам недопустимо ни при каких обстоятельствах. При виде расстроенной дамы он и сам расстраивался и чувствовал себя совершенно беспомощным. Нет, не может он сказать им самое худшее. Пусть узнают от кого-нибудь еще.