Это видение повторялось снова и снова – каждый раз, когда она ложилась спать на пустой желудок. А такое случалось сплошь и рядом. Дошло до того, что она боялась заснуть, хотя и убеждала себя скороговоркой, что ничего особенного в этом сне нету. Чего там бояться? Абсолютно нечего… И все же сама мысль о том, чтобы оказаться опять в этой мглистой стране, где не ощущаешь земной тверди под ногами, так ужасала ее, что она решила спать у Мелани: вот кто поймет по стонам и метаниям, что она снова во власти своего видения, и быстренько вернет ее к жизни.

От постоянного напряжения она похудела и побледнела, лицо утратило милую округлость, высокие скулы стали заметнее выдаваться в стороны, подчеркивая косой разрез зеленых глаз и придавая ей сходство с бродячей голодной кошкой на охоте.

«У меня и дни-то как дурной сон, не хватало только этих моих миленьких ночных сновидений», – подумала с отчаянием Скарлетт и решила сохранять свой жалкий дневной рацион, чтобы съедать его перед сном.

В тщетных поисках зерна и скота для армии к ним под Рождество притрусил Фрэнк Кеннеди со своим маленьким отрядом по линии интендантства. На вид – просто толпа оборванцев, шпана, покалеченная в уличных драках. И лошади у них были под стать – очевидно, потому и достались им, что ни для какой другой службы больше не годились. Люди в отряде – все, кроме Фрэнка, – были инвалиды, списанные с передовой: кто без руки, кто без ноги, кто одноглазый, кто с негнущимся суставом. Одеты в основном в синие мундиры, снятые с убитых или пленных янки, так что на какой-то миг «Тара» впала в оторопь: неужели опять солдаты Шермана пожаловали?

Ночевали они в «Таре», спали на полу в гостиной, роскошествуя на бархатном ковре: им выпала невиданная удача, если учесть, что они неделями спали под открытым небом и не знали постели мягче, чем сосновый игольник, а то и голая земля. Ну и пусть грязные бороды, пусть оборванцы, все равно это были люди благородные и хорошо воспитанные, они умели говорить приятные пустяки, сыпать шутками и комплиментами, они были счастливы провести сочельник в большом доме, в обществе красивых женщин, вспоминая обычаи давно минувших времен. О войне отказывались говорить серьезно, несли всякую веселую чушь, лишь бы рассмешить девушек и привнести в этот голый, разграбленный дом первый лучик света, первый намек на грядущий праздник.

– Почти как раньше, помнишь, когда мы устраивали домашние вечера, – шепнула Сьюлен, наклонясь к Скарлетт.

Сьюлен витала в облаках: ее поклонник, без пяти минут жених – у нее в доме! Она глаз не могла отвести от Фрэнка Кеннеди. Скарлетт удивилась, поняв, что Сьюлен может казаться почти хорошенькой. Тощая, конечно, но так ведь болезни даром не проходят. Однако щечки разрумянились, из глаз струится мягкий свет… «Она ведь и правда к нему неравнодушна, – подумала Скарлетт с презрением. – Может быть, станет на человека похожа, если сумеет заполучить себе кого-нибудь в мужья. Да хоть и старого Фрэнка, вечно поднимающего пыль по поводу снабжения своей драгоценной армии».