– Главным образом лень.

– Я пойду посмотрю.

– Не стоит. Он, наверное, голый. Я займусь им. Завтра он будет работать.

Скарлетт заколебалась и увидела, как один заключенный поднял голову, с ненавистью посмотрел на Джонни и снова уставился в землю.

– Ты бил их кнутом?

– Послушайте, миссис Кеннеди, кто здесь управляющий? Вы поручили мне следить за лесопилкой, вот я и слежу. Вы сами сказали, что у меня будут свободны руки. Вам грех на меня жаловаться. Разве я не даю в два раза больше против мистера Элсинга?

– Да, даешь, – ответила Скарлетт, чувствуя, как холодок бежит по спине, словно она попала ночью на кладбище.

Было что-то зловещее в этом лагере с его безобразными сараями, что-то такое, чего не было при Хью Элсинге. Душу леденило одиночество и полная оторванность от мира. Эти арестанты целиком зависели от милости Джонни Галлегера. Если он бьет их и жестоко с ними обращается, то ей, видимо, не дано этого узнать. Заключенные побоятся жаловаться из страха сурового наказания после ее отъезда.

– Люди истощены. Ты хорошо их кормишь? Видит Бог, я на еду трачу столько, что они должны выглядеть как откормленные бычки. В прошлом месяце только мука и свинина обошлись мне в тридцать долларов. Чем ты будешь их кормить на ужин?

Скарлетт решительно направилась на кухню. Толстая мулатка, склонившись над старой ржавой плитой, слегка присела и опять принялась помешивать в горшке с черными бобами. Скарлетт знала, что она живет с Джонни Галлегером, но решила пока этот факт выбросить из головы. Кроме бобов в горшке и кукурузных лепешек на сковороде, ничего не было.

– Это и все, чем вы их кормите?

– Да, мэм.

– А в бобах нет свинины?

– Нет, мэм.

– Бобы варятся без свинины? Что толку в бобах без свинины? Они не дают никакой силы. А почему я не вижу грудинку?

– Мистер Джонни, он говорит, что нету смысла ложить на стол мясо.

– Клади! Где ты хранишь продукты?

Негритянка испуганно указала глазами на шкафчик, который служил кладовкой, и Скарлетт распахнула дверцу. Там находилась открытая бочка кукурузы, мешочек с мукой, фунт кофе, немного сахара, галлон сорго и два окорока. Один окорок, лежавший на полке, был недавно запечен и надрезан – пара ломтей, не больше. Скарлетт в ярости повернулась к Джонни Галлегеру и наткнулась на холодный злой взгляд.

– Где пять мешков белой муки, которые я прислала на прошлой неделе? Где мешок сахара, где кофе? Еще я прислала тебе пять окороков и десять фунтов свиной грудинки и бог знает сколько бушелей ямса и картофеля? Куда все это подевалось? Такую прорву еды за неделю они не могли съесть, даже если бы ты кормил их пять раз в день. Ты продал продукты! Ты самый настоящий вор! Продал все мои продукты, деньги положил себе в карман, а их посадил на одни бобы и кукурузные лепешки. Неудивительно, что они так выглядят. Прочь с дороги!