Скарлетт посмеялась, имея на это полное основание, потому что Баллок прочно сидел в губернаторском кресле, двадцать семь негров заправляли в законодательном собрании, а тысячи демократов Джорджии были лишены права голоса.

– Демократы уже никогда не вернутся. Они только раздражают янки и этим все дальше и дальше отодвигают свое возвращение. Они способны только на болтовню да ночные вылазки ку-клукс-клана.

– Они обязательно вернутся. Я знаю южан. Я знаю жителей Джорджии. Это крепкие и упрямые люди. Если им придется воевать за свое возвращение, значит, будет новая война. Если нужно будет скупать голоса негров, как это делали янки, они примутся их скупать. Если по примеру янки в списки избирателей надо будет внести десять тысяч умерших, то проголосует каждый труп на кладбищах Джорджии. Дела у нашего доброго друга Руфуса Баллока идут не лучшим образом, Джорджию уже тошнит от него, скоро вообще вырвет.

– Ретт, не употребляй вульгарных слов! – воскликнула Скарлетт. – Ты говоришь так, словно я не рада была бы возвращению демократов! Сам знаешь, что это не так! Я была бы очень рада, если бы они вернулись. Ты думаешь, мне нравится смотреть на солдат, которые шатаются вокруг и напоминают мне о… ты думаешь, мне нравится… Я тоже родилась в Джорджии! Я хотела бы, чтобы демократы вернулись. Но они не вернутся никогда. А если и вернутся, разве это может как-то отразиться на моих друзьях? При таких-то деньгах!

– Если они сумеют сохранить свои деньги. Но я сомневаюсь, чтобы кто-то из них продержался больше пяти лет, учитывая, как бездумно они их транжирят. Дешево досталось – легко потерялось. Их деньги ничего путного им не принесут. Как мои – тебе. Ты ведь так и не стала лошадкой, мой хорошенький мул?

Вот эти слова и довели Скарлетт до белого каления. Вспыхнувшая ссора продолжалась несколько дней. На пятый день, видя, что Скарлетт продолжает злиться и всем своим видом требует извинений, Ретт отправился в Новый Орлеан, прихватив с собой Уэйда, несмотря на протесты Мамми, и оставался там, пока не улеглось раздражение жены. Скарлетт еще долго терзалась тем, что не сумела поставить мужа на место.

Когда же он вернулся из Нового Орлеана, совершенно спокойный и безукоризненно вежливый, Скарлетт решила проглотить обиду и подумать о случившемся как-нибудь потом. Ей теперь ничем не хотелось омрачать себе жизнь. Она хотела быть счастливой, голова была занята устройством первого званого вечера в новом доме. Прием должен получиться грандиозный: раскидистые пальмы, большой оркестр, открытые террасы и закуски, от которых у нее заранее текли слюнки. Она собиралась пригласить всех, кого знала в Атланте, всех старых и новых очаровательных друзей, с которыми ее свела судьба после свадебного путешествия. В предвкушении званого вечера возбужденная Скарлетт почти не обращала внимания на шуточки Ретта, потому что давно не была в таком приподнятом настроении.