– Не надо! Не надо! – отбросив рукоделье, воскликнула Мелани и, пересев на диван, прижала голову Скарлетт к своему плечу. – Мне не надо было говорить об этом и расстраивать тебя. Я знаю, как тебе тяжело, и мы никогда больше не будем говорить про это, не только между собой, но и с другими. Как будто вообще ничего не было. Но, – прибавила Мелани с тихой злобой, – я покажу Индии и миссис Элсинг, где раки зимуют. Пусть не думают, что могут безнаказанно поливать грязью моего мужа и невестку. Я так устрою, что в Атланте ни одна из них не посмеет поднять голову. И каждый, кто поверит им и станет их принимать у себя, – отныне мой враг.

Скарлетт, печально представив себе долгую череду лет, поняла, что стала причиной вражды, которая расколет надвое город и семью Уилкс на многие поколения.

Мелани сдержала слово. Она ни разу в разговоре со Скарлетт и Эшли не коснулась болезненной темы. В общении с людьми она также ее не затрагивала, сохраняя холодное безразличие, которое всегда оборачивалось ледяной вежливостью, если кто-то осмеливался хотя бы мимоходом задеть щекотливую тему. В последующие недели, минувшие с устроенного ею вечера с сюрпризом, в течение которых Ретт таинственным образом отсутствовал, а весь город гудел от противоречивых слухов, она ни разу не приняла у себя клеветников на Скарлетт, будь то старинные друзья или родные. Мелани умела не только говорить, но и действовать.

В Скарлетт она вцепилась железной хваткой, заставляя ту вместе с ней каждое утро появляться в магазине и на лесном складе. Мелани настаивала, чтобы Скарлетт вместе с ней ездила в карете по городу, насколько бы той ни претило ловить на себе любопытные взгляды прохожих, и брала ее с собой, отправляясь с официальными визитами, и осторожно подталкивала Скарлетт в спину на пороге тех гостиных, в которых та перестала бывать два года тому назад. И Мелани с решительным выражением лица, означавшим что-то вроде «любишь меня, люби и мою собачку», заводила разговор с потрясенными хозяйками.

Нанося эти визиты, Мелани заставляла Скарлетт прибывать пораньше и оставаться до тех пор, пока не разъедутся последние гости, дабы не предоставлять дамам (к некоторому их неудовольствию) возможность почесать языки. Эти визиты особенно мучили Скарлетт, которая терпеть не могла сидеть среди женщин, втайне гадавших, действительно ли она изменила мужу, но она не смела отказать Мелани. Она ненавидела этих женщин, которые не заговорили бы с ней, если бы они не любили Мелани и не боялись лишиться ее дружбы. Но Скарлетт знала, что, если однажды ее приняли в доме, дверь перед ней в следующий раз уже не захлопнут.