Элла! Скарлетт пришла к неутешительному выводу, что ее дочь – глупенькая, и ничего тут не поделаешь. В ее головке мысли не задерживались, перескакивая с одного на другое, подобно птичке, порхающей с ветки на ветку; когда же Скарлетт пыталась рассказывать дочери сказки, Элла вела себя довольно странно, начинала задавать вопросы, которые не имели никакого отношения к сказкам, а через мгновение девочка забывала, о чем спрашивала, когда мать принималась объяснять ей, что к чему. Что касается Уэйда… пожалуй, Ретт оказался прав, мальчик боялся матери. Ей это было странно и обидно. Почему ее сын, ее единственный мальчик боится матери? Когда же она пыталась поговорить с ним по душам, он глядел на нее мягкими карими, как у отца, глазами и принимался смущенно переминаться с ноги на ногу. Зато рядом с Мелани без умолку тараторил и показывал, что лежит у него в карманах: от червяков для рыбалки до старых шнурков.

Мелани умела обращаться с этими паршивцами, надо отдать ей должное. Ее сын был самым воспитанным и обожаемым ребенком Атланты. Вот с ним, а не с родным сыном Скарлетт быстро нашла общий язык, потому что маленький Бо, в отличие от взрослых, не умел смущаться и всякий раз, когда тетя Скарлетт оказывалась рядом, без приглашения забирался к ней на колени. Красивый белокурый мальчик удивительно походил на отца! Ах, если бы Уэйд был бы таким же, как Бо… Впрочем, оно и понятно: у Мелани один ребенок, и ей не нужно было надрываться ради куска хлеба. Таким образом Скарлетт пыталась оправдаться перед собой, в душе признавая, что Мелани была без ума от детей и охотно завела бы их с десяток. Переполнявшая ее любовь к детям изливалась на Уэйда и соседских сорванцов.

Скарлетт долго будет помнить тот шок, который испытала, заехав к Мелани, чтобы забрать сына домой. Когда она направлялась по дорожке к дому, раздался крик Уэйда, почти неотличимый от боевого клича конфедератов… крик Уэйда, который у нее сидел тихо как мышка. Тут же крик ее сына отважно подхватил писклявый голосок Бо. Войдя в гостиную, она увидела, как мальчишки, вооружившись деревянными саблями, атакуют диван. Заметив Скарлетт, они сконфузились, и Мелани, поднявшись из-за дивана, за которым пряталась, смеясь и поправляя шпильки в волосах, пояснила:

– У нас сражение под Геттисбургом. Я – янки, и мне, конечно, досталось на орехи. Это генерал Ли, – указала она на Бо, – а это генерал Пикетт, – прибавила Мелани, обнимая Уэйда за плечи.

Способность Мелани понимать детей так и осталась навсегда тайной для Скарлетт.

«По крайней мере, – утешала она себя, – Бонни любит меня и играет со мной». Но, говоря откровенно, признавалась самой себе Скарлетт, Бонни больше нравилось играть с отцом. И возможно, что она больше не увидит свою дочь. Кто знает, вдруг Ретт отправится с дочерью в Персию или Египет и останется там навсегда.