Я остановила взгляд на своей забинтованной руке, лежащей поверх белого одеяла. На кончике указательного пальца была прищепка, которая пульсировала в такт моему сердцу.

Запах дезинфицирующего средства стал настолько сильным, что меня затошнило. Я почувствовала слабость и головокружение. Снова попробовала пошевелиться, но тщетно.

Что происходило?

И тут я заметила человека, сидящего в кресле у стены. Я смотрела на него сквозь ресницы и, узнав, не сразу нашла в себе силы разомкнуть губы.

— Норман, — вырвался у меня хриплый шепот.

Норман вздрогнул и вскочил на ноги, расплескав пластиковую чашку с кофе. Он бросился к моей кровати, спотыкаясь о собственные ноги, и уставился на меня с таким волнением, что даже побагровел. В следующий момент он обернулся и прокричал:

— Медсестра! Позовите врача! Она пришла в себя! Она очнулась! Анна! Анна, иди скорее сюда, Ника проснулась!

Послышались торопливые шаги. В одно мгновение в палату — теперь-то мне было понятно, что я лежала не где-нибудь, а на больничной койке — вошла медсестра, а потом на пороге показалась фигура женщины. Она привалилась к дверному косяку и закрыла лицо руками, словно сдерживая плач. Потом Анна открыла свое заплаканное лицо и робко позвала:

— Ника!

Она обошла медсестру и Нормана и, уперев руки в мою койку, наклонилась и пристально посмотрела мне в лицо испуганными, лихорадочно блестящими глазами.

— Слава тебе, господи! Спасибо… — Она дрожащими ладонями обхватила мою голову, и слезы вновь полились по ее раскрасневшемуся лицу.

В этот момент я подумала, что никогда еще не видела, чтобы у моей прекрасной Анны было такое некрасивое, искаженное отчаянием лицо.

— Моя дорогая девочка… — Анна гладила меня по щекам. — С тобой все будет хорошо… — Мэм, доктор уже идет, — деловым тоном сказала медсестра, приподнимая мою подушку, а потом обратилась ко мне: — Ника, ты меня слышишь? Ты меня видишь?

Я медленно кивнула, пока она проверяла капельницу и мои показатели на экране.

— Тише, тише, дорогая, — прошептала Анна, когда я попыталась пошевелить левой рукой. Тут я поняла, что мне больно, к тому же от этого движения у меня ужасно заболело в груди, а еще было как-то неудобно и тесно. Я скосила глаза вниз и увидела, что моя рука забинтована до плеча.

— Нет, Ника, лучше не трогай их, — попросила Анна, когда я попыталась потереть глаза, которые ужасно горели. — У тебя капилляры лопнули, поэтому глаза пока красные. А как твоя грудь? Больно дышать? О, вот и доктор Робертсон!

К кровати подошел высокий седой мужчина с коротко стриженной бородой.