И увидев, как ее прекрасные глаза наполняются слезами, Ригель понял: если, чтобы спасти ее от него, придется заплатить цену, то это будет стоить ему очень дорого. Он отдаст все, что у него есть, ради этой несбывшейся любви.

Рано или поздно этот момент должен был настать, Ригель знал. Но он был настолько ослеплен надеждой на счастливую любовь, которая спасет его от одиночества, что в конце концов отдался во власть иллюзии.

Он любовался спящей Никой, ее голая спина выглядывала из-под одеяла. Затем Ригель посмотрел на фиолетовый пластырь, который она прилепила ему на грудь, и вдруг понял, что должен сделать.

Осторожно закрыв дверь комнаты, он быстро спустился вниз. Жук-точильщик вонзил челюсти ему в сердце, надеясь остановить, но Ригель отогнал его усилием мысли. Он искал свою сказку и нашел ее в глазах Ники. Он прочитал ее на коже Ники. Уловил ее запахи в аромате Ники. Он навсегда запечатлел ее в своих воспоминаниях об этой ночи.

Внизу на кухне уже горел свет. Хотя было очень рано, Ригель прекрасно знал, кого там застанет. Анна — в халате, с растрепанными после сна волосами — ставила чайник на плиту, когда заметила его, стоящего в дверях.

— Ригель… — Она приложила руку к груди, застигнутая врасплох. — Привет, как ты себя чувствуешь? Еще очень рано, я как раз собиралась зайти посмотреть, как ты. — Анна взволнованно посмотрела на него. — Тебе лучше?

Ригель не ответил. Он смотрел на Анну глазами, которым уже нечего было скрывать, потому что теперь, когда он отпускал Нику, ему больше не нужно притворяться. Во взгляде Анны промелькнуло замешательство.

— Ригель?

— Я больше не могу здесь оставаться. — Он выплюнул эти слова, словно они были очень горькие на вкус.

Анна замерла на месте.

— Извини, — удалось ей прошептать через минуту, — что ты сказал?

— Именно это: я больше не могу здесь оставаться, я должен уйти.

Ригель подумал, что ему предстоит тяжелый разговор и болезненный. Его сердце отказывалось расставаться с ней. ней.

— Это… шутка? — Натянутая улыбка Анны превратилась в гримасу. — Игра, о которой я не знаю?

Ригель молча смотрел на нее, потому что знал: его глаза выражают понятную без слов твердую решимость. И Анна не могла не видеть, что он настроен серьезно. С ее лица исчез утренний румянец.

— Ригель, что ты такое говоришь? — Анна была обескуражена. — Все-таки ты меня разыгрываешь. Я не… — Она с надеждой искала в его глазах веселую искорку, которая все поставила бы на свои места, но надежда, натолкнувшись на жесткий взгляд, сменилась растерянностью. — Я думала, что тебе у нас хорошо, ты счастлив. Зачем ты мне это говоришь? Мы что-нибудь не так сделали? Норман и я… — Она сделала паузу, прежде чем прошептать: — Это из-за болезни? Если… — Болезнь тут ни при чем! — раздраженно перебил Ригель, как всегда, резко отреагировав на чувствительную для него тему. — Это мой выбор.