Она плюхнулась в ближайшее деревянное кресло. Неряшливый задний двор кончался серебристой полосой прибоя. Не было слышно ни звука, кроме тихого плеска пенных волн.

Кейт села в соседнее кресло.

Джонни вышел на мгновение, поставил перед ними бокалы и тут же исчез.

Через минуту Талли нарушила тишину:

– Послушай, я это говорю только потому, что люблю тебя. Необязательно ездить на каждую школьную экскурсию и печь пироги для каждой благотворительной ярмарки. Надо выделять время и для себя.

– А теперь скажи мне что-нибудь новенькое.

– Я читаю журналы, смотрю телек. Домохозяйки на сорок процентов чаще…

– Нет, я серьезно. Расскажи мне что-нибудь новенькое. Интересное.

– А про Новый год в Париже я рассказывала? И сейчас речь не про фейерверки. Был там один парень, бразилец…

Первого июля двухтысячного года Талли проснулась от звонка будильника в половине четвертого утра, как делала ежедневно. С глухим стоном она шлепнула по кнопке «отложить», в кои-то веки жалея, что не может поспать еще хотя бы десять минуточек, и сильнее прижалась к Гранту. Она любила просыпаться с ним рядом, пусть даже и не в его объятиях. Последнее случалось крайне редко, оба были одиночками, которые даже во сне держат дистанцию. За годы отношений, которые то заканчивались, то начинались снова, они вместе объехали полсвета, посетили десятки сумасшедших вечеринок и серьезных благотворительных приемов «только в смокингах». Журналисты называли его «бойфрендом на полставки», и Талли всегда считала, что это вполне подходящее прозвище, но в последнее время ее начали терзать сомнения.

Он проснулся, погладил ее по руке:

– Доброе утро, любовь моя. – По хриплому, скрипучему голосу легко было догадаться, что прошлым вечером он курил сигары.

– Кто-кто твоя? – переспросила она, повернувшись на бок и подперев голову ладонью.

Он мужественно сдержался и не закатил глаза, но суть от этого не менялась.

– Опять начинается? Помню я, помню, тебе тридцать девять. Но что это меняет в наших отношениях? Давай, может, не будем искать добра от добра?

Так взбеленился, будто Талли потребовала, чтоб он на ней женился или немедленно сделал ей ребенка. Ни о том ни о другом и речи не шло. Она выбралась из постели, пересекла свою просторную квартиру, зашла в ванную и включила свет.

– О господи.

Вот так вид, точно под мостом спала. Волосы, мелированные и коротко подстриженные, торчат во все стороны – с такой прической только Аннет Бенинг или Шэрон Стоун позволено показываться на людях, – да еще мешки под глазами огромные, хоть в багаж сдавай при перелетах.