Теперь, впрочем, она нашла новое слово, чтобы описать ее.
Сколько Талли себя помнила, Дымка всегда употребляла наркотики, или пила, или совмещала то и другое.
Чем больше она об этом думала, тем крепче убеждала себя в том, что именно здесь кроется причина всех их горестей.
Если найти хорошую клинику и помочь матери пройти программу реабилитации, может быть, у них получится начать сначала. Она уверилась в этом настолько, что даже позвонила своему боссу на
– Ты уверена, что это хорошая идея? – спросил Джонни, когда она повесила трубку.
Они сидели в гостиной шикарного многокомнатного номера в отеле «Фэйрмонт Олимпик» в Сиэтле. Толстый Боб снимал их разговор, расположившись в мягком кресле у окна. В комнате негде было ступить из-за съемочного оборудования, вокруг дивана теснились огромные прожекторы, создавая что-то вроде импровизированной студии. Мара читала книгу, свернувшись клубком в соседнем кресле.
– Я ей нужна, – только и сказала Талли.
Джонни ничего не ответил, лишь пожал плечами, вглядываясь в ее лицо.
– Ну ладно, я, пожалуй, спать. – Она поднялась, растягивая затекшие мышцы, и добавила, глядя на Толстого Боба: – На сегодня все. Иди выспись хорошенько. Завтра начинаем в восемь.
Толстый Боб кивнул, сложил оборудование и отправился к себе в номер.
– Можно я буду ночевать у тети Талли? – спросила Мара, уронив книгу на пол.
– Я не возражаю, – ответил Джонни. – Если Талли не против.
– Бог с тобой. Пижамная вечеринка с моей любимой крестницей – это ли не лучший финал тяжелого дня?
Когда Джонни ушел к себе, Талли взяла на себя роль заботливой мамочки: напомнила Маре почистить зубы, умыться и переодеться в пижаму.
– Я уже не ношу пижаму, не маленькая, – парировала Мара, но, забравшись в кровать, прижалась к Талли, совсем как делала раньше, каких-то два-три года назад, когда была еще малышкой.
– Это все так круто, тетя Талли, – сонно пробормотала она. – Я тоже стану телезвездой, когда вырасту.
– Не сомневаюсь.