В каждой из этих элегантно упакованных коробок лежит пустышка – ни одной вещи, адресованной лично ей.
Сделав глоток, Талли вышла на террасу и, облокотившись на ограждение, уставилась на далекие очертания Бэйнбриджа. Лунный свет серебрил поросшие лесом холмы. Она бы и рада была отвести взгляд, но не могла. С того эфира прошло три недели. Двадцать один день. Но ее разбитое сердце все еще болело. Слова, произнесенные Кейт, бесконечно прокручивались у нее в голове. А едва ей удавалось о них забыть, на глаза попадался номер «Пипл» или какая-нибудь статья в интернете, не скупившаяся на цитаты.
Да как у Кейт язык повернулся такое сказать? И как она могла после этого не позвонить, не извиниться… даже с днем рождения не поздравить?
Талли осушила бокал и поставила его на ближайший столик, не отрывая взгляда от берега, темневшего за черной полосой залива. За спиной у нее раздался телефонный звонок. Так и знала! Она бросилась обратно в квартиру, протиснулась сквозь толпу в гостиной, зашла в спальню и захлопнула за собой дверь.
– Алло? – сказала она, чуть запыхавшись.
– Привет, Талли, с днем рождения.
– Здравствуйте, миссис М. Так и знала, что вы позвоните. Может, мне к вам с мистером М. заехать? Я прямо сейчас могу, мы бы…
– Ты должна помириться с Кейти.
Талли опустилась на край кровати.
– Я просто хотела помочь.
– Но не помогла. Неужели сама не понимаешь?
– Вы хоть слышали, что она про меня наговорила в прямом эфире? Я ей
В трубке повисла тишина, затем раздался усталый вздох:
– Ох, Талли.
Уловив разочарование в голосе миссис М., Талли вновь почувствовала себя четырнадцатилетней девчонкой, угодившей в полицейский участок. В кои-то веки у нее не нашлось слов.
– Я люблю тебя, как родную дочь, – наконец сказала миссис М. – И ты это знаешь, но…