– Я думала, ты не хочешь, чтобы она шла на актерский.

– Меня это пугает до ужаса, мурашки бегут, как представлю свою девочку в Голливуде. Но ты телезвезда, папа у нее продюсер. Бедняжка выросла среди мечтателей, у нее и выбора-то, считай, не было.

Протянув руку, она сжала ладонь Талли. Больше всего на свете она хотела посмотреть ей в глаза, но не могла, не решалась.

– Ты ведь будешь присмотривать за ней, правда? И за мальчиками.

– Всегда.

Кейт почувствовала, как на губах расцветает улыбка, – всего одним словом Талли хоть немного, но облегчила ее тоску. Что-что, а выполнять обещания ее подруга умела.

– И, может, еще разок попробуешь с Дымкой?

– Забавно, что ты об этом заговорила. Я так и собираюсь. Когда-нибудь.

– Вот и славно, – тихо, но уверенно произнесла Кейт. – Чед был прав, а я ошибалась. Когда настанет… твой час, ты поймешь, что главное – это любовь и семья. А все остальное неважно.

– Ты моя семья, Кейти.

– Я знаю, но тебе понадобится другая, когда я…

– Пожалуйста, не надо.

Кейт повернулась к подруге. Храброй, пробивной, невероятной Талли, которая всю жизнь рвалась в бой, точно лев в джунглях, и из каждой битвы выходила победительницей. А теперь сникла, придавленная страхом. Одна мысль о смерти Кейт приводила ее в отчаяние, прибивала к земле.

– Я умру, Талли. Это случится, сколько ни отмалчивайся.

– Я знаю.

– И я хочу, чтобы ты запомнила: я любила свою жизнь. Столько лет ждала, что она вот-вот начнется по-настоящему, что впереди меня ждет нечто большее. Казалось, я только и делаю, что вожу детей туда-сюда, таскаюсь по магазинам и жду. Но знаешь что? Я ни минуты не упустила в жизни своей семьи. Ни единого мгновения. Я всегда была рядом. И это знание я унесу с собой. А они всегда будут друг у друга.

– Да.

– А вот о тебе я волнуюсь.

– С тебя станется.