Барри был в восторге от проведенного ими вечера. Потом он вез Фиону домой на своем мотоцикле, а она, крепко вцепившись в его куртку, думала, что ответить, если он пригласит ее еще на один матч. Стоит ли ей проявить силу духа, как у Сьюзи, и сказать, что она предпочла бы встретиться вечером, или, поменявшись сменами с кем-нибудь на работе, все же пойти на матч? Как поступить? Ах, если бы она умела выбирать сама то, что ей больше по сердцу! Но она, в отличие от Сьюзи, еще не стала взрослой и не имеет собственного мнения.

– Мне было очень приятно познакомиться с твоими друзьями, – сказала Фиона, когда мотоцикл остановился в конце ее улицы и она спрыгнула на мостовую.

– В следующий раз программу составляешь ты, – проговорил Барри. – Завтра я заскочу к тебе на работу, там и повидаемся. Мне ведь надо забирать маму из больницы.

– А я думала, что ее уже выписали.

Ведь Барри говорил ей, что они увидятся после того, как миссис Хили окажется дома, вот Фиона и решила, что он пригласил ее на футбол потому, что это уже произошло. С тех пор, кстати, она ни разу не отваживалась подходить к отделению, где лежала мать Барри, опасаясь, что в ней узнают девушку, которая принесла фрезии.

– Мы думали, что мама уже полностью поправилась, но ей вдруг стало хуже.

– Какая жалость! – искренне посочувствовала Фиона.

– Она вбила себе в голову, что прислал ей в больницу цветы отец. Но разумеется, ошибалась, и, когда наконец поняла это, у нее случился новый кризис.

Фиону бросило сначала в жар, потом в холод.

– Какой ужас! – пискнула она, а потом таким же дрожащим голосом спросила: – Почему же она решила, что цветы именно от него?

Барри приуныл и пожал плечами:

– Кто знает? Маленький букет с запиской, а там ее имя. Доктора, так те вообще думают, что она купила их сама для себя.

– А почему они так думают?

– Ведь никто больше не знал, что мама в больнице, – просто ответил юноша.

В ту ночь Фиона вновь не сомкнула глаз. Слишком много всего вместил в себя прошедший день: футбольный матч, попытки постичь правила игры, знакомство с Луиджи и Сьюзи, мысль поехать в Италию, то, что ее принимали за подружку Барри. Ее будоражили раздумья о том, что ей предстоит повзрослеть, научиться самостоятельно думать и решать. А еще Фиону терзала жуткая мысль: своим дурацким букетиком фрезий она, сама того не желая, снова уложила мать Барри на больничную койку! Она ведь хотела как лучше, думала, что женщине будет приятно, проснувшись, найти на своей тумбочке цветы, а вышло все в тысячу раз хуже.

Придя на работу, Фиона выглядела бледной и разбитой. Более того, она перепутала футболки, чем вызвала в кафетерии немалый переполох. Одни глядели на нее и недоуменно чесали в затылке: с утра они полагали, что сегодня пятница, а надпись на груди Фионы нагло утверждала: «Понедельник». Одна женщина, сбитая с толку этим недоразумением, ушла домой, не дожидаясь приема у врача: ей было назначено на пятницу, и она решила, что перепутала дни. Вконец расстроенная, Фиона ушла в раздевалку и надела футболку задом наперед, надеясь, что уж сзади на нее точно никто не будет смотреть.