Мужчины, напротив, почти все выбрали одинаковые наряды – облегающие темные джинсы и облегающие же черные рубашки с воротником на пуговицах, – и почти все были, что называется, крепкого телосложения, с бритой головой или лысые. Эта одинаковость рассмешила Элизабет.

– Если их жены ищут разнообразия, – сказала она, – здесь они его не найдут.

– Да уж, – отозвался Джек. – Эти мужики все к одному парикмахеру ходят, что ли?

– Интересно, дают ли им групповую скидку на клубную одежду европейских брендов.

– Спорим, что все портреты у них дома – это селфи из спортзала?

– Надо провести исследование, чтобы выяснить, не связан ли ген облысения с желанием обменяться женами.

Они улыбнулись друг другу. Было приятно, как раньше, сидеть вот так вдвоем и перешучиваться между собой. Это напоминало их студенческие вылазки в «Гэп», когда они точно так же были заодно. Элизабет потянулась через стол и взяла Джека за руку.

И в этот момент их обнаружили Кейт и Кайл.

– Вот вы где! – воскликнула Кейт. Она была в черной кожаной мини-юбке, топе, похожем на верх от бикини в паутине переплетающихся ремешков, и огромных очках, сплошь покрытых стразами. А еще она казалась намного, намного выше обычного из-за туфель на восьмидюймовой платформе, так что, когда она поприветствовала их обоих (короткими поцелуями в губы, конечно), ей пришлось так сильно наклониться, что она чуть не потеряла равновесие и не упала им на колени, как, вероятно, и было задумано.

– Пойдем со мной, Ромео! – сказала она Джеку. – Давай что-нибудь выпьем.

Джек покосился на Элизабет; «Ромео» вообще-то было их спасительным словом. Они договорились, что, если Элизабет назовет его Ромео или если он назовет ее Джульеттой, это будет сигналом все бросить и уйти.

Вспоминая тот вечер, Джек придет к мысли, что когда Кейт произнесла их спасительное слово в первые же десять секунд, это был важный знак, который они тогда не восприняли. Позже они поймут, что их разлучили – Кейт повела Джека в бар, Кайл уселся на диванчик к Элизабет – в рамках тщательно продуманной стратегии, чтобы легче было оценить каждого из них на предмет игрового потенциала или, если угодно, взрывоопасности. Но в тот момент Джек и Элизабет, конечно, не поняли этого маневра. Они просто приняли все как данность. Иногда в условиях информационной перегрузки трудно оставаться таким же рациональным и проницательным, как в привычных обстоятельствах.

Джек, например, был совершенно не в состоянии думать о динамике их взаимоотношений: он только и делал, что мысленно повторял: «Не пялься. Не пялься». Эта фраза занимала почти всю его оперативную память, потому что, следуя за Кейт к бару и проходя мимо множества женщин самой разнообразной и экстравагантной степени раздетости, он понимал, что каждый фрагмент обнаженного тела, каждая грудь, выглядывающая из-под майки, каждый сосок, видимый под прозрачным или сетчатым топом, грозит открыть всему миру тот факт, что он безнадежный, неисправимый, убежденный извращенец. Ему страстно хотелось полюбоваться этим декадентским зрелищем, и именно непреодолимая сила этого желания заставляла его чувствовать себя таким озабоченным.