– Почему я должна ненавидеть твоего отца?

Я качаю головой; прядь волос вязнет на мокрых от слез губах.

– Нет… не папу, – хриплю я, пытаясь успокоить дыхание и сдержать приступ астмы. – Бранта.

На ее лице проступает смятение. Мы обе не моргая смотрим друг на друга, и даже влажный ветер уходящего лета, кажется, затихает. Воздух становится спертым и удушливым, словно он ждет следующего подходящего момента.

Все вокруг гудит в ожидании.

Мама облизывает губы и делает медленный вдох.

– Что может заставить меня ненавидеть Бранта?

Она задает этот вопрос так тихо, как будто заранее уверена в том, что придет в ужас, если услышит ответ.

Вот только… Мне кажется, она уже знает.

Она знает ответ.

Он вспыхивает в ее глазах, как костер.

Откуда она знает?

Мама слегка качает головой. Она поглаживает свой растрепанный пучок волос, как будто ища ручку, которая всегда из него торчит, но только не сегодня. Мама прикусывает губы и смотрит мне через плечо на велосипедиста, проезжающего мимо по тротуару. Время тянется предательски медленно, заставляя мою кожу покалывать от нетерпения.

Затем она прислоняет руку ко рту и вздыхает:

– Как давно?

Кончиками пальцев я откидываю волосы назад и смотрю на трещины в асфальте, надеясь, что одна из них засосет меня внутрь. Кажется, я не в силах ответить.

Она повторяет громче:

– Как долго ты спишь с ним, Джун?

Я зажмуриваю глаза и прерывисто выдыхаю.