— Маш, я не уверена, что его объяснения сейчас будут тебе полезны. Это очень сложные взрослые вопросы.

— Я уже не ребёнок! — вспыхнула Маша.

— Мне почти шестнадцать! И я имею право знать, почему мой отец превратился в какого-то призрака, который звонит раз в неделю и говорит какие-то дежурные фразы!

Она говорила громко, и её голос дрожал от обиды и непонимания.

— Он мой папа! И я скучаю по нему! Да, он поступил плохо. Ужасно! Но он не монстр! И я хочу его понять!

Анна смотрела на дочь и видела в ней саму себя в том возрасте — максималистку, верящую в то, что у всего есть простое объяснение и что любую ошибку можно исправить, если очень захотеть.

— Хорошо, — тихо сказала Анна.

— Ты встретишься с ним. Но при определённых условиях.

Маша насторожилась.

— Каких?

— Во-первых, встреча будет в нейтральном месте. В кафе, в парке. Не у него. Не здесь.

— Почему? Он же не укусит меня!

— Потому что это правила безопасности. Моей и твоей. Пока я не буду уверена, что это надолго и что он не исчезнет снова после первой же встречи, я не хочу, чтобы ты привязывалась к его новому месту, к его вещам. Это больно. Поверь мне.

Маша молча кивнула, соглашаясь с логикой.

— Во-вторых, я не хочу слышать подробностей ваших разговоров. Что он тебе там наговорит — это между вами. Но если он начнёт плохо отзываться обо мне или о Андрее, или пытаться выведать у тебя что-то о нашей жизни — ты сразу же прекращаешь разговор и уходишь. Договорились?

— Договорились, — прошептала Маша, уже без прежней уверенности.

— И в-третьих… — Анна сделала паузу, выбирая слова.

— Помни, Маш, что люди редко меняются. Он может быть очень убедительным. Он может искренне раскаиваться. Но одних слов мало. Нужны поступки. И время. Не торопись верить. Просто смотри и слушай.

Они договорились, что встреча состоится в воскресенье в большом кафе в центре, где всегда много людей. Анна будет ждать её в книжном неподалёку, на случай, если что-то пойдёт не так.

Вечером в субботу раздался звонок от Сергея. Анна увидела его номер на экране и впервые за долгое время не испытала желания бросить трубку.