– И с матерью, и с ребенком непременно должно быть все хорошо, – проговорил Иньчжэнь, выделяя голосом каждое слово. – Иначе я вас всех похороню заживо вместе с ней!

Затем он повернулся к тринадцатому господину и добавил:

– Мы взволнованы, поэтому просим…

– Я понимаю, – быстро ответил тринадцатый.

Он умышленно сказал «я», а не «ваш брат». Иньчжэнь едва заметно кивнул и замолчал. Теперь они оба смотрели только на лекаря.

Лекарь Хэ дрожащим голосом отдал распоряжения о том, какие лекарства приготовить, а затем внезапно повернулся к Иньчжэню и, коснувшись лбом пола, проговорил:

– Ваш подданный может спасти лишь мать.

Когда я услышала его слова, весь воздух, что вдыхала с таким трудом, вышел из моих легких, и я тут же лишилась чувств.

Бескрайняя изумрудная степь, голубое безоблачное небо. Откуда-то налетела целая куча красивых пузырей. Солнечный свет, попадая внутрь, делал пузыри разноцветными: внутри каждого жила маленькая радуга, и их яркость слепила глаза. Их красота казалась нереальной. Они плыли в воздухе, то взлетая к небесам, то опускаясь к самой земле, и я, весело смеясь, гонялась за этими прекрасными пузырями. Прыжок – и я вдруг взлетела, мое тело оказалось таким же легким, как эти пузыри. Хохоча, я забавлялась с окружающими меня пузырьками, которые были словно живые: уносились прочь, когда я гналась за ними, а когда останавливалась, подплывали ближе, дразня меня. Мой смех заполнял все пространство между небом и землей.

Время будто навечно застыло в этом мгновении, без начала и конца. Когда я уставала играть с пузырями, ложилась на один из них и спала, а проснувшись, снова летала среди радужных пузырей, прыгая вверх-вниз. Казалось, моя жизнь началась именно так и завершиться должна была так же.

Внезапно смех застрял у меня в горле. Пузыри, с которыми я забавлялась, внезапно начали лопаться один за другим под лучами палящего солнца. Объятая страхом, я наблюдала, как пузыри, которые были со мной с самого моего появления здесь, погибали, забирая с собой яркую радугу внутри. Я кричала, пытаясь удержать их, но они лопались у меня в ладонях, оставляя после себя лишь клочья липкой пленки. Мои руки дрожали. Солнце, что было таким теплым и ласковым, стало беспощадным. Я испытывала ужасную боль, словно много-много невидимых рук тянули меня в разные стороны, и мне казалось, будто сейчас и я лопну, как те пузыри, разорвавшись на тысячи кусков. Когда же последний пузырь лопнул на моей ладони, я испустила истошный крик и начала падать куда-то вниз…

– Очнулась, очнулась!

Кажется, кто-то бросился к моей постели и хотел уже коснуться меня, но человек, воткнувший в меня иглу, остановил его: