– Ваше Величество, ее нельзя трогать.

Становилось все больнее. Человеческий силуэт же, мелькавший передо мной, приобретал все более четкие контуры. Я глядела на Иньчжэня, словно он явился ко мне во сне. Мы снова свиделись, но теперь твое лицо покрыто грязью, а виски белые, будто тронутые инеем. Мы нежно глядели друг на друга с бесконечной любовью и жалостью.

Лекарь Хэ поставил зажженные благовония рядом с изголовьем моей постели. Иньчжэнь открыл было рот, но тот предупреждающе произнес:

– Ваше Величество!

И Иньчжэнь торопливо сомкнул губы. Некоторое время я смотрела на него измученным, усталым взглядом, а потом мои веки медленно опустились и я, вдохнув теплый запах бензойной смолы, вновь провалилась в глубокий сон.

Я засыпала и просыпалась, а проснувшись, вновь засыпала. Все, что было у меня перед глазами, казалось сном. Когда же мой разум немного прояснился, ко мне вернулся страх. Резко распахнув веки, я крикнула:

– Цяохуэй!

– Ваша покорная служанка здесь, – ответили откуда-то сбоку, и я вздохнула с облегчением.

Затем Цяохуэй радостно добавила:

– Барышня, вы правда очнулись!

Я взглянула на ее ужасно изможденное лицо и жалостливо сказала:

– Тебе пришлось многое пережить.

Цяохуэй не успела ничего ответить. По ее лицу потекли слезы, но она быстро вытерла их и произнесла:

– Цяохуэй совершила ужасную ошибку и заслуживает смерти, но даже она не искупит вины. Я уж слишком волновалась за барышню, иначе бы давно ушла просить прощения у хозяйки и у вашей матушки.

Я знаком велела ей держать язык за зубами. Цяохуэй тут же перешла на шепот:

– Мэйсян с Цзюйюнь готовят лекарство, а Его Величество отправился на утреннюю аудиенцию. Все это время Его Величество был здесь, отлучаясь лишь на аудиенции, и даже спал тут же.

Я ненадолго задумалась, а затем спросила:

– А кто подал мне воды, когда ночью в забытьи мне захотелось пить?

– Мы все были снаружи, – ответила Цяохуэй, – внутри находился лишь Его Величество.