Левина

Ладгейт, июнь 1561 года

Темное небо расчерчено багровыми всполохами. Все тихо, словно Бог затаил дыхание; смолкли даже птицы. Ветер – поначалу шепот, едва колышущий верхушки деревьев – набирает силу, хлопает ставнями, и люди спешат под крышу, торопясь укрыться от дождя. Левина любуется отдаленными молниями, что вспарывают небо, словно сверкающие вилы, и после каждой молнии считает удары сердца до того, как прогремит гром. Один удар – одна лига. Гроза стремительно приближается. Вот молния разрывает небо над самой головой, и у Левины мурашки бегут по спине. Почти одновременно грохочет гром – и Эллен, ее новая служанка, визжит от ужаса, а бедняга Герой поспешно прячется под столом.

Дождь проходит стороной, направляясь к югу. Но ветер завывает все сильнее, и время от времени снова слышится гром. С помощью Эллен Левина закрывает на задвижки все ставни, надеясь, что стекла в окнах уцелеют. Бедная девушка напугана до полусмерти, ей сейчас не заснуть, хотя под такой грохот едва ли кто-нибудь заснет; так что они просто сидят у камина. Эллен жмется к огню, раскачивается взад-вперед и напевает себе под нос детскую песенку.

Левина зажигает свечу, ставит на стол и принимается разбирать почту. На столе лежат горкой письма, требующие ответа, неоплаченные счета и тому подобное. Она почти не трогала почту с тех пор, как Георг уехал в Брюгге, чтобы получить наследство своего отца – а было это почти месяц назад. С трудом припоминается, когда они в последний раз сидели за этим столом вместе. Нежность между ними и вовсе не припомнить; семейная жизнь их нынче холодна, словно заброшенная могила. Левина говорит себе: Георг любит ее за то, что она не такова, как другие жены, что работает и содержит семью, что благодаря ее трудам Теерлинки могут себе позволить застекленные окна. Но понимает, что, верно, может быть и обратное: время, которое она проводит за работой, отнято у мужа и семьи – и что, если для Георга с годами стало невыносимо оставаться на втором месте?

Среди почты Левина находит памфлет, напечатанный пуританами. Они недовольны умеренной позицией королевы, считают, надо продолжать церковные реформы и сильнее прижимать католиков. В былое время Левина с ними бы согласилась, но с годами утратила воинственность, и сейчас довольна и тем, что может исповедовать свою веру, не боясь преследований. Однако памфлет напоминает ей об ужасах, пережитых в царствование прежней королевы, – о тайно переправленных за границу документах и рисунках, о том, как она боялась за свою жизнь. Встает перед глазами страшная картина: отрубленная девичья голова в руках палача… Когда это было? Боже правый, прошло уже семь лет!