– Реформаты? – повторяю я, как попугай. Прошедшие месяцы я была сильно озабочена беременностью Кэтрин, ее преступлением, ее душевным здоровьем, страхом перед королевой и даже думать забыла о том, что еще может за этим стоять и кто способен искать в случившемся выгоду. – Что вы об этом знаете?

– Знаю, – отвечает он, сильнее понизив голос, – что в организации брака вашей сестры королева подозревает Сесила. Всем известно, Сесил на все готов, чтобы не допустить на престол королеву Шотландскую. Вот почему вашу сестру снова и снова допрашивают.

Я не думала, что ее продолжают допрашивать; мне казалось, она должна была сразу сказать все, что ей известно. Но да, разумеется, он прав. Невыносимо думать, что моя сестра, которая вот-вот родит, проходит через допросы в таком месте. Спящие подозрения вновь пробуждаются во мне; я смотрю на воду, стараюсь припомнить прошлое – однако перед глазами стоит Кэтрин в Шине, бегущая босиком по мокрой декабрьской траве навстречу Хертфорду и Джуно, и Хертфорд, что, спрыгнув на причал, подхватывает ее на руки. Само воплощение любви.

– Они поженились по любви, – говорю я.

– Миледи, не так важно, что это на самом деле. Важнее, как это выглядит.

– Да, конечно. – Мне хорошо известно – внешность для людей всегда важнее сути. – И все же не понимаю, что же я могу сделать?

– Леди Кэтрин в заточении, потому что она – законная наследница престола, и королева прекрасно сознает: если ваша сестра родит мальчика, ее положение окажется под угрозой.

Не знаю, зачем он говорит то, что мне и без того прекрасно известно?

– Может быть, – продолжает он, – вы найдете возможность заговорить с королевой о праве первородства. Кажется, к этому понятию она относится с большим уважением. – Киз кладет руку на подоконник; моя рука рядом выглядит маленькой, словно у куклы. – Быть может, король Генрих и не называл Марию Шотландскую своей наследницей, – продолжает он, – но все же она относится к старшей ветви семьи.

– Знаю, знаю. – Перед глазами у меня встает огромное генеалогическое древо из Брэдгейта: все его позолоченные ветви и женщины, что висят на ветвях, как спелые плоды, дожидаясь, пока кто-нибудь их сорвет. – Однако Мария Шотландская – не англичанка по рождению, и к тому же католичка. Королеве прекрасно известно, что католичку я поддерживать не стану.

– Этого и не требуется, миледи, – отвечает он, складывая ладони, словно в молитве. – Вы не поддерживаете католичку – вы просто на стороне традиции, божественного права королей, в которое входит и право первородства.

– Но для чего?