Первый человек, встретивший нас у дворцовых ворот, был Киз – не могу описать, какое облегчение я испытала, когда его увидела. На лице мужчины читалось беспокойство; он, разумеется, слышал новости. Да что там, должно быть, вся страна обсуждала сейчас новость о тяжком проступке леди Кэтрин Грей и о ее заключении в Тауэр. Кто бы мог поверить, что моя семья, кроме maman, закончит свои дни в этом ужасном месте? День и ночь молюсь о том, чтобы Кэтрин не постигла судьба отца и Джейн; даже думать о таком невыносимо.

– Мне приказали с вас глаз не спускать, – сообщил Киз, помогая мне сойти с коня.

Мы обменялись улыбками. Выходит, Елизавета не знает о нашей дружбе; радостно думать, что хоть один уголок моей жизни ускользнул от ее всевидящего ока. Все эти последние дни Киз – главная моя опора, а в его скромной сторожке неподалеку от Уайтхолла я нахожу убежище, когда невыносимо больше оставаться в одиночестве в огромных и пустынных покоях дворца. Здесь, в гостях у Киза, я могу хотя бы притвориться на час-другой, что жизнь моя осталась прежней.

Мы собираемся здесь в тихие послеполуденные часы, радуясь, что двор еще не вернулся и мы предоставлены сами себе. Пегги и Дороти по очереди читают стихи, а Уолтер, брат Дороти, перебирает струны лютни. Он наигрывает песню, которую очень любила Кэтрин, и музыка пробуждает во мне воспоминания об иных, счастливых временах. Впрочем, сейчас мне кажется, что и самые счастливые времена для нас всегда что-то омрачало.

Мы с Кизом играем в шахматы у окна, но я не могу сосредоточиться на игре; гляжу в окно, на барки, снующие по Темзе взад-вперед, и думаю о сестре.

– Ваш ход, миледи, – говорит Киз.

Я смотрю на доску, потом обмениваюсь с ним улыбкой. Меня уже ничем не спасешь: пока я зевала, он загнал моего короля в ловушку.

– Вы победили, Киз. Простите, я сейчас не лучший противник.

– Может, сыграем в примеро? – предлагает Пегги.

– Я с вами, – говорит Уолтер и откладывает лютню. – Кстати, вы слышали, как Арундел проиграл в примеро королеве почти сотню гиней?

– Слышал, – отвечает Киз. – Даже видел, как он в гневе выбежал из дворца и пнул мостик для посадки на лошадь так, что проделал в нем дыру.

– Он не единственный, кто проигрался королеве в пух и прах, – со смехом замечает Пегги. – Мы, фрейлины, знаем, с ней в карты лучше не садиться. Она страшно злится, когда проигрывает, поэтому все стараются ей поддаваться – и разоряются.

– А потом, должно быть, на коленях выпрашивают у нее очередное имение, чтобы расплатиться с долгами! – подхватывает Уолтер.

Тут смеюсь даже я. Все они так стараются меня подбодрить!