Сейчас Мэри выглядит совсем юной и хрупкой. Левина вспоминает свое обещание Фрэнсис, данное перед лицом страшной участи Джейн. Это обещание связало ее, заставило остаться при дворе, разрушило брак… однако осталось невыполненным. Быть может, как художница Левина добилась успеха – но жизнь ее потерпела крушение.

«Книга мучеников», вышедшая на английском языке, еще сильнее возбудила реформатов. Левина вспоминает свой собственный вклад в предприятие Джона Фокса: документы и рисунки, которые она тайно, с великой опасностью для себя, переправляла на Континент. В то время она страстно желала распространять проповедь новой веры. Это, казалось ей, придает смысл страшной смерти Джейн Грей: она погибла не зря, она стала мученицей! Такое множество смертей – Латимер, Ридли, Кранмер, Джейн, весь бесконечный список: ради чего? Кому и чему послужили жертвы? Вглядываясь в свою душу, Левина больше не находит там ни следа благодати. Вера ее висит на волоске, и это пугает: ведь Бог всегда был для нее надеждой и опорой.

Мэри, так редко выказывающая досаду, бьет кулаком по колену, и шкатулка с нитками для вышивания с грохотом летит на пол.

– Хорошо, что есть Киз! – говорит она. – Если бы я не могла хоть иногда прятаться у него в сторожке, я бы, наверное… – И обрывает себя.

– Знаю, – похлопав ее по руке, отвечает Левина.

Она тоже благодарна Богу за Киза. Такие добрые, сострадательные люди редко встречаются на свете. Поначалу Левина опасалась, что за его добротой к Мэри стоит какой-нибудь скрытый политический мотив; но нет, похоже, ему просто нравится ее общество. Левина внимательно за ним наблюдала и заметила, что он по-настоящему расцветает, когда Мэри рядом. Ничего дурного в этом не заметно: скорее, он стремится защищать Мэри – а ей, видит бог, сейчас совсем не помешает защитник.

Звонит колокол, и все следом за королевой идут в часовню. Там Левина встает, и садится, и опускается на колени, и отвечает: «Аминь», и слушает пение хора и нескончаемую проповедь, из которой не понимает ни слова. Когда-то она верила, что достаточно избавиться от преследований, добиться свободы исповедовать новую веру – и дальше все встанет на свои места. Что ж, Елизавета дала Англии свободу вероисповедания; но это не остановило опасные махинации соперничающих фракций. Елизавета любит натравливать противников друг на друга и оборачивать их борьбу к своей выгоде. Как же наивна была Левина, когда полагала, что все на свете просто и понятно: вот добро, вот зло! Теперь собственная вера кажется ей почти бессмысленной. Левина смотрит вперед, в центр часовни, где, преклонив колени на своей бархатной подушке, молится королева – и даже со спины, по развороту плеч, заметно, что в ней бурлит злоба. Что она станет делать дальше? Не угадаешь. Хертфорда, несомненно, допросят в Звездной Палате; что будет потом – Левина не осмеливалась даже предполагать.