– Нет, не Уорнер.

Да, разумеется. Уорнера здесь больше нет.

Комендант уже стоит на пороге; за спиной у него переминается какая-то женщина. Я крепко сжимаю потную ладошку Боша.

– Вас приказано перевести, – объявляет он, даже не потрудившись поздороваться.

– Куда?

В голове у меня проносятся все возможные варианты. В подземелье? В другое помещение, похожее на это? Куда-нибудь в глушь под надзор? Вернуть ко двору? – нет, тогда он сказал бы не «перевести», а «освободить»…

– Не могу вам сказать, миледи. Но прошу собрать вещи и быть готовой к выезду через час. Младенец поедет с вами, а старший мальчик с отцом.

– Так Хертфорд жив? – восклицаю я.

– Разумеется, с чего бы ему умирать? – отвечает комендант.

Должно быть, я и вправду схожу с ума; ведь успела поверить в его смерть, словно видела ее собственными глазами. Итак, с Хертфордом все хорошо; но даже передохнуть мне не удается, тут же подступает новая беда – у меня забирают Боша! Незнакомая женщина уже берет его за руку и ведет к дверям.

– Не-е-е-ет! – кричу я, вцепившись в его рукав.

– Мама! – со страхом в голосе и на детском личике восклицает он. – Мама, пойдем!

Комендант оттаскивает меня, крепко держит одной рукой, а другой захлопывает дверь. Я слышу, как отчаянно вопящего Боша несут по лестнице вниз – и каждый крик сына оставляет в душе незаживающую рану. Я падаю на пол и корчусь в рыданиях, раздавленная неподъемной потерей, чувствуя, что лишилась последнего, что давало мне силы жить.

– Мне очень жаль, миледи, – говорит комендант. – Но таков приказ королевы.

Мэри Замок Виндзор, август 1563 года

Мэри

Замок Виндзор, август 1563 года

В спальне кромешный мрак, но я слышу, как королева ворочается с боку на бок. Из-за чумы при дворе разброд, и в последнее время Елизавета часто приказывает ночевать у нее в спальне – обязанность, от которой я совсем не в восторге. Вообще в последние месяцы она проявляет ко мне странную приязнь. Может быть, пытается загладить то, что сделала с моей сестрой? В любом случае мне это совсем не по душе, но выбора нет: приходится принимать знаки ее внимания и проводить нескончаемые ночи в королевской спальне. Правда, это дало возможность попросить за Кэтрин: когда в Лондоне началась чума, я умолила перевести ее в более безопасное место. Трудно поверить, но королева так и сделала. Сейчас Кэтрин на пути в Пирго, где, безусловно, лучше, чем в Тауэре. Правда, мне хорошо помнится, как обращался с ней дядюшка Джон, когда мы в последний раз там были – в то кошмарное лето ее беременности. Надеюсь, теперь он найдет в себе хоть каплю сочувствия к опальной племяннице.