Я достаю платок и вытираю слезы, чтобы они не капали на страницу. Ни к чему ему знать, что я плачу.
Левина Ладгейт, сентябрь 1564 года
Левина
Ладгейт, сентябрь 1564 года
Целый год миновал, а город только начинает оправляться от чумы. На улицах по-прежнему толпы чумазых сирот: тянут к прохожим сложенные лодочкой ладони в надежде, что какая-нибудь добрая душа бросит им монетку или кусок хлеба. В Чипсайде все еще закрыта добрая половина лавок: ни ювелиров, ни торговцев сукном теперь не сыщешь. Умер купец, у которого Левина покупала краски, – чума унесла всю семью; умер торговец пергаментом, и вдова тщетно пытается восстановить его дело. Но рынок в Смитфилде снова процветает, пусть там и не видно многих знакомых лиц.
Левина останавливается у рыбного лотка, оглядывает богатый ассортимент товара, разложенного на козлах, выбирает пару штук жирной серебристой форели, коробку устриц, и еще просит продавца бросить ей в корзину пару пригоршней мелкой сельди. Отсчитав монеты, передает их продавцу, говорит, чтобы сдачу оставил себе, и переходит к лотку с птицей. Обычно провизию в дом закупает служанка, но сегодня Левина хочет приготовить что-нибудь особенное – для Георга, который возвращается домой.
Месяц назад он прислал ей письмо с просьбой о прощении. «
За последние три года у нее было достаточно времени для размышлений. Теперь она могла выбирать, прожить ли остаток жизни в одиночестве и тоске, кляня судьбу, или простить Георга и отпраздновать его возвращение. Левина выбрала последнее: жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на обиды.
По ее вычислениям, корабль должен пристать к берегу сегодня вскоре после полудня. Нагруженная покупками, она радостно спешит домой. Служанка Эллен встречает ее у задней двери.