Должно быть, мне плохо удается скрывать свое горе. «Будь стойкой, Мэри». Только я не могу быть стойкой, больше не могу; тело мое сотрясают рыдания, и неудержимые слезы льются из глаз.

Эпилог

Эпилог

Левина Бомэнор, июнь 1574 года

Левина

Бомэнор, июнь 1574 года

Мэри Грей сидит у окна с книгой на коленях. Она разговаривает с маленькой Бесс Трокмортон, одной из тринадцати падчериц и пасынков Стокса: в самых простых словах, чтобы было понятно ребенку, объясняет ей платоновскую аллегорию о пещере.

Левина, стоя рядом за мольбертом, старается запечатлеть углем изящные движения маленьких рук Мэри, в которых очарованная девочка, должно быть, видит пляшущее на стене пещеры пламя. В мягком послеполуденном свете кожа Мэри отливает бледным золотом.

– Выходит, сейчас вы такая, потому что это только тень на стене пещеры? – спрашивает девочка. – А когда мы выйдем из пещеры, то увидим вас, друг друга и все на свете совершенным?

– Пожалуй, да, – с улыбкой отвечает Мэри. Левина достаточно ее знает, чтобы понимать: прямота девочки ей по душе. – Моя сестра Джейн говорила об этом так…

О прошлом Мэри вспоминает легко и естественно, словно это было вчера, хоть со смерти Джейн прошло уже восемнадцать лет. Много воды утекло; но и сейчас Левина вздрагивает, стоит вспомнить девушку на плахе. Не раз за прошедшие годы она размышляла о своем обещании, данном Фрэнсис, и наконец пришла к мысли, что ничего здесь не могла изменить. Самое большее, что было ей под силу – оставаться для сестер Грей верным другом. Это она исполнила.

– Мир за пределами пещеры – небеса; мы, смертные, можем разглядеть лишь их слабые отблески, – продолжает Мэри.

Левина рисует быстро и уверенно, словно ее кистью водит чья-то иная рука. На бумаге возникает набросок: девочка с по-детски округлыми щеками, удивленная и задумчивая – и перед ней женщина лет тридцати. На губах у женщины улыбка, в глубоком взгляде карих глаз – доброта и гордость, и спокойное несгибаемое мужество. Это Мэри.

Подходит Георг и заглядывает через плечо. Он не отвлекает ее от работы, но, когда она наконец откладывает уголь, говорит:

– Прекрасно получилось, Ви́на. Обе как живые.

Такие похвалы она слышала от него много раз, однако не устает им радоваться. Левина сжимает руку мужа; потом он обнимает ее, а она откидывается назад, прислонясь к его груди, и некоторое время оба стоят молча, глядя то на рисунок, то на сцену, послужившую ему натурой.

– Мой Георг! – мурлычет она.

Сколько осталось позади – боли, непонимания, разлук… Но, как видно, пройдя через эти испытания, они стали сильнее.