– Все верно, она была француженкой. И при этом еврейкой. Ее девичья фамилия Тревес. Ее отец, Жюльен, был старшим сыном богатого виноторговца из Бержерака, а мать, Симона, – дочерью раввина. Была еще сестра Агнес, на три года моложе Элен. Твоя мать никогда не рассказывала о своей семье?
– Все верно, она была француженкой. И при этом еврейкой. Ее девичья фамилия Тревес. Ее отец, Жюльен, был старшим сыном богатого виноторговца из Бержерака, а мать, Симона, – дочерью раввина. Была еще сестра Агнес, на три года моложе Элен. Твоя мать никогда не рассказывала о своей семье?
Ты словно окаменела и даже не моргаешь.
Ты словно окаменела и даже не моргаешь.
– Белль?
– Белль?
– Да, – ошеломленно произносишь ты. – Я помню снимки. Мама хранила альбом, полный фотографий. Но она никогда ничего такого не говорила. Никто не знал.
– Да, – ошеломленно произносишь ты. – Я помню снимки. Мама хранила альбом, полный фотографий. Но она никогда ничего такого не говорила. Никто не знал.
– Кроме твоего отца.
– Кроме твоего отца.
Внезапно ты смотришь на меня острым взглядом.
Внезапно ты смотришь на меня острым взглядом.
– И давно тебе известно?
– И давно тебе известно?
– Расследование велось… в течение некоторого времени.
– Расследование велось… в течение некоторого времени.
– До или после нашей встречи?
– До или после нашей встречи?
Я уже вижу, куда ты клонишь, но не могу врать.
Я уже вижу, куда ты клонишь, но не могу врать.