Я хотела стать частью их семьи, принадлежать их истории, и мне удалось. Находиться в доме, где выросла моя мать, в окружении людей, которых она любила, было почти как заново ее обрести. Я выучила молитвы, которые ей не разрешалось произносить в нашем доме, запомнила имена, которые ей велели забыть. Ее традиции – те, которые она вынуждена была отринуть, – стали моими традициями. Ее язык – моим языком. Ее религия – моей религией. Теперь, годы спустя, именно так я сохраняю ее в своей душе, почитая женщину, память о которой ты запятнал своей статьей.

Находясь во Франции, я узнала о работе ООПД, Организации по оказанию помощи детям, которая подыскивала новые семьи для осиротевших детей. Таких было много по всей Европе. Они остались совершенно одни и без средств к существованию. Просто сердце разрывалось при виде всего этого. И это напомнило о том, что бывает кое-что похуже несчастной любви. Так началось дело моей жизни.

Однажды ты сказал кое-что, чего я никогда не забуду. Ты сказал, что такие люди, как я, не достигают ничего значимого, потому что им это не нужно. Модно одеться и устроить хорошую вечеринку – большего от них и не ждут. В тот момент меня это задело, потому что я знала, что ты не шутил. Так что вот, я сделала кое-что значимое. Не потому, что от меня этого ждали, а потому, что сама так решила. Когда моя тетя скончалась, я вернулась в Штаты и продолжила заниматься делами организации здесь.